Большая игра

Вуд вытащил портсигар, закурил, предложил папиросу оборванцу.

— Поговорим.

Они говорили около часу. Агент разложил на столе лист бумаги, начертил несколько линий карандашом и передал бумагу Скривелу вместе с деньгами.

Скривел сложил бумагу, сунул деньги в карман, снова содрал фуражку с взлохмаченной головы и раскланялся.

У моста, недалеко от заведения Юделя Гамбера, Вуд сел в трамвай и поехал к Литейному проспекту.

Афишки на стеклах трамвая советовали покупать шоколад Крафта, кровати Ефима Преловского и венскую мебель братьев Тонет. Негритенок подносил ко рту полные горсти разноцветных леденцов, полнощекая розовая девочка рядом с ним заявляла со смехом, что она умывается только мылом Брокара № 11714.

У Литейного проспекта агент спрыгнул с трамвая и спустя несколько минут звонил у дверей квартиры Свехновицкого.

Он позвонил дважды. Никто не отзывался. Подождав немного, он позвонил в третий раз и пошевелил ручкой.

Наконец кто-то отворил внутренние двери и спросил с тревогой:

— Кто там?

— Могу я увидеть Свехновицкого, Сигизмуида Фелициановича? — спросил Вуд.

— По какому делу?

— Ничего особенно, — сказал агент, — просто я уезжаю и хотел бы увидеть его перед отъездом.

Выходная дверь дернулась на цепочке, и сквозь щель Вуд рассмотрел встревоженное лицо студента.

— Ах, это вы! — сказал он наконец, узнавая Вуда.

— Простите, что осмеливаюсь вторично беспокоить вас, — сказал, кланяясь, агент.

Свехновицкий провел его к себе и предложил садиться.

— Чем могу служить?

— Видите ли, я уезжаю из Петрограда, — начал Вуд, улыбаясь, — очень скоро, дня через два-три. А дело с моим документом так и не разрешилось. Так его никто и не перевел.

— Вы, кажется, собирались обратиться к Панаеву? — спросил Свехновицкий.

— Да, именно к Панаеву; но при всем желании я никак не мог его найти. Разумеется, я и не пытался искать его в игорных притонах, как вы мне изволили указать в прошлый раз. Мне говорили, где он чаще всего бывает, я заходил туда несколько раз, но никогда не находил его там.

Вуд взглянул на Свехновицкого. Студент сидел с бледным лицом и усталыми глазами и, не слушая, смотрел в окно, мимо агента.

— Простите, — сказал Вуд. — Простите, — повторил он немного громче.

Свехновицкий извинился и просил продолжать.

— Именно по поводу этого документа я и зашел к вам вторично, — продолжал Вуд. — Не могли ли бы вы, Сигизмунд Фелицианович, одно одолжение…

— Я к вашим услугам, — отвечал студент, не отводя глаз от окна.

— Один из моих знакомых переписывался с известным востоковедом Френом в Голландии. Он обещал мне послать со своим письмом точную копию моего документа и ручается, что через три-четыре недели я получу точный перевод. Я и сам пытался было сделать эту копию, но, увы, совершенно неудачно.

Он вытащил из бокового кармана точную копию, присланную ему вместе с приказом, и положил рядом с нею квадратный лист бумаги, испещренный какими-то нелепыми очертаниями.

Свехновицкий развернул обе бумаги.

— Да, — сказал он, — это даже и на копию, пожалуй, не похоже. Скорее это грубая подделка вашего документа.

— Именно подделка, — улыбаясь, сказал Вуд, — еще если бы эта подделка сколько-нибудь походила на действительный документ, я бы не осмелился тревожить вас, Сигизмунд Фелицианович.

— Собственно говоря, скопировать ваш документ — пустое дело, — сказал студент, — если бы я…

Он остановился, закусывая губы, и снова посмотрел в окно.

— Если бы я не был так занят последнее время, я бы с удовольствием услужил вам. Впрочем, вот что: зайдите к одному из моих друзей — студенту Ралли; если он свободен, то он не откажется услужить вам.

— Благодарю вас, — вскричал Вуд. — Вы разрешите попросить его адрес?

Свехновицкий написал несколько слов на клочке бумаги.

— Простите, ваша фамилия Ша…

— Шарыгин Григорий Александрович, — подсказал Вуд!

Он с благодарностью принял записку, простился с Свехновицким и спустился вниз по лестнице.

У самого входа стоял человек в скромном черном пальто и барашковой шапке. Вуд поглядел на него: это был, несомненно, полицейский агент.

Вуд припомнил разговор, слышанный им при первой встрече с Свехновицким, легонько свистнул, оглянувшись на окна студента, и, вздернув брови вверх, беззвучно рассмеялся.

10

«Е. П. профессору С.-П. университета Владимиру Николаевичу Панаеву.

Его высокопревосходительство товарищ министра по иностранным делам бр. Нольде поручил мне передать Вам его непременное желание увидеть Вас в министерстве 10 марта с/г. в 12 часов дня.

Его высокопревосходительство имеет переговорить с Вами касательно последних известий о смерти Е. В. императора Уаламы; поэтому его высокопревосходительство поручил мне просить Вас привезти с собою хранящийся у Вас документ, подписанный Е. В. покойным императором Уаламой.

С совершенным почтением

непр. секр. тов. министра по иностр. делам

Христиан Варнеке».

— Дела идут на лад, — сказал Панаев, перечитывая письмо, — старик умер.