Большая Игра против России: Азиатский синдром

Теперь возник острый вопрос: что делать с Читралом? Будет ли он аннексирован, подобно Хунзе, или восстановлен независимым под властью дружественного Британии правителя? Эта проблема стала предметом горячих дебатов в военных и политических кругах, и сторонники «наступательной школы» неизбежно вступили в конфликт с теми, кто одобрял «умелое бездействие». Хунзу заняли, чтобы защитить ее от российского вторжения, не поступить ли так же и с Читралом? Но как раз за прошедшие месяцы условия в памирском регионе резко изменились. Почти незаметно на фоне драматической осады Лондон заключил с Санкт-Петербургом договор, который окончательно установил границу между российской Центральной Азией и Восточным Афганистаном. Памирское «окно», так долго волновавшее британских стратегов, наконец закрылось. С согласия Абдур Рахмана узкий коридор земли, который раньше никому не принадлежал и простирался в восточном направлении до китайской границы, стал теперь афганской суверенной территорией. Не превышая в некоторых местах и десяти миль в ширину — минимальное расстояние между Британией и Россией в Центральной Азии, — этот коридор гарантировал, что их границы нигде не соприкоснутся. По общему признанию, он гарантировал русским постоянную власть над большей частью памирского региона. Англичане знали, что, если Санкт-Петербург решит захватить остальную часть этого региона, они будут фактически бессильны это предотвратить. Но, по крайней мере с британской точки зрения, теперь существовала официально признанная граница, за пределы которой Санкт-Петербург продвигаться не мог — за исключением, конечно, боевых действий в случае войны.

Это урегулирование, естественно, имело тесную связь с вопросом о Читрале. «Наступательная школа» утверждала, что, раз новые границы подпустили русских еще ближе к перевалам, ведущим к Читралу и Северной Индии, надо держаться за территорию крепче, чем когда-либо. Индийское правительство также присоединилось к этой точке зрения, сообщив Лондону, что предлагает разместить в Читрале постоянный гарнизон и проложить к нему стратегическую дорогу от Пешавара через перевал Малаканд. Единственный дополнительный путь для переброски войск на случай кризиса из Индии в Читрал проходил через Гилгит, но даже поздней весной, как обнаружил Келли, этот проход все еще заваливало снегами, и действовала только дорога из Индии до Гилгита. Однако, несмотря на эти аргументы в поддержку сдерживания, либеральный кабинет лорда Росбери уже принял решение, вызванное прежде всего нежеланием снова угодить с Читралом в затруднительное положение. Правительство метрополии аннулировало решение Калькутты, и теперь в Читрале не должно было остаться ни войск, ни политических советников. Среди причин, объяснявших такой шаг, называли чрезмерность затрат на содержание гарнизона, а также на строительство и защиту дороги, которая проходила бы через двести миль враждебной территории, контролируемой пуштунами. Более того, Лондон утверждал, что такая дорога может стать обоюдоострым оружием и использоваться равно как защитниками, так и захватчиками.

Но менее чем через два месяца постановление было неожиданно отменено: либералы утратили власть, и на Даунинг-стрит вновь вернулся лорд Солсбери. И что еще важнее для Индии — помощником министра иностранных дел был назначен Керзон. Он-то и сумел убедить премьер-министра в необходимости «спасти» Читрал, предупредив о вероятности его захвата русскими в случае ухода Британии. Кроме того, настаивал Керзон, уход англичан будет расценен пограничными племенами как признак слабости, особенно в свете памирских приобретений русских. Мятежи и межплеменные свары, уже начавшиеся в некоторых северных районах, только усилятся, если уйти из Читрала, — у туземцев наверняка появится уверенность, что англичан можно изгнать. Аргументы Керзона взяли верх, и Читрал было решено сохранить. Там разместили постоянный гарнизон, состоящий из двух батальонов индийской пехоты, горных батарей и саперов, а еще два батальона охраняли перевал Малаканд и другие важные точки по дороге на север.