Большая искра

– На тот момент в Риге находились только чуть более трёх тысяч бойцов из постоянного состава бригады. Все остальные – это только что освобождённые военнопленные, и у меня были веские основания полагать, что если я возложу охрану на наших бывших военнопленных, то очень вероятны будут массовые самосуды. Кроме того – по физическому состоянию эти наши бойцы были очень истощены, а эти эсэсовцы были в весьма хорошей физической форме. Так что если даже не учитывать возможность самосудов, то для охраны пленных пришлось бы выделить не менее батальона. Далее. После освобождения бригадой нескольких концлагерей военнослужащие собственно бригады тоже высказывали в разговорах мысли, что надо бы расстрелять предателей. И поэтому в их надёжности при охране предателей не было уверенности. Но не это главное. Все военнослужащие бригады были заняты на подготовке обороны Риги, многие подразделения были выдвинуты далеко на запад для организации засад, проведения разведки и диверсий в тылу противника. В то же утро, по данным разведки, мне стало известно о том, что на Ригу наступает немецкий моторизованный корпус СС. Оставить у себя в тылу полторы тысячи эсэсовцев со слабой охраной означало с большой долей вероятности получить восстание и удар в спину. Отвлечение больших сил для охраны ставило бы под угрозу успешность обороны города и вообще всей операции по освобождению Прибалтики. В таких условиях для обороны города был на счету каждый боец, и отвлекать значимое количество бойцов в этих условиях на охрану предателей, которым бы всё равно был бы приговор – расстрел, я не мог.

– Ну, допустим. А пытки? Пытки были?

– Было несколько случаев самосуда узников концлагерей над администрацией и охранниками этих лагерей. Военнослужащие бригады при этом присутствовали, но из-за своей малочисленности не могли помешать самосуду многотысячной толпы. А применять оружие для предотвращения самосуда они по понятным причинам не стали.

– А фотографии пленных, посаженных на кол?

– Это как раз и есть случаи самосуда. А подписи под фото – художественный вымысел для пользы дела.

– Кормление медведей пленными?

– Разыгравшаяся фантазия и мечты. Медведей из зоопарка кормили по остаточному принципу отходами полевых кухонь.

– Чья фантазия?

– Я думаю, что большинства тех, кто был тогда в Риге.

– Не юродствуйте.

– Боже упаси.

– Вы верующий?

– Это отягчающее обстоятельство?

– Прекратите. Я серьёзно.

– Крещёный.

– Что? А, ну да. Газета, заметки в ней про казни, репортаж по радио с места казни. С какой целью вы всё это организовали?

– У меня в тылу, за спиной, в Латвии и Эстонии оставались на тот момент несколько десятков, а то и сотен тысяч человек местного населения, пошедшего на службу к нацистам. И газета, и радиорепортаж – это часть мероприятий по деморализации этого контингента и не допущения организованного сопротивления частям РККА. Если бы разбросанные по гарнизонам Прибалтики полицаи смогли собраться и ударить нам в спину или просто перерезали бы железную дорогу на Псков, то вполне возможно, что Ригу бы мы не удержали.

– Но ведь удержали.

– И я полагаю, что удара в спину мы не получили именно благодаря распространению этой газеты и листовок по её мотивам.

– А может, у немцев и не было планов ударить по Риге с востока?

– Вы уже за немцев играете?

– Прекратите, генерал!

Уже хорошо, не «гражданин», а «генерал».

Прокурорский полистал свои бумаги, что-то пометил в них и продолжил:

– Где документы по пленным эсэсовцам?

– Я же сказал. В особом отделе бригады. Где-то в эшелоне едут в Череповец. Запросите начальника особого отела бригады. Он уже в Череповце. Думаю, он быстро всё найдёт.

– Хорошо. Но вот почему-то для военнопленных немцев вы охрану нашли. Откуда она взялась?

– Всё просто. Немцы – действительно военнопленные. А убийство военнопленного – воинское преступление. Зачем мараться? Кроме того, у них с латышскими предателями разная мотивация. Вторых так и так ждал расстрел, а немцам светил плен, лагерь и после войны – домой. Немцам было что терять, у латышей никаких шансов на жизнь не было. Да и без приказа немецкий солдат только в туалет и в столовую самостоятельно пойдёт. А немецких офицеров мы отдельно держали. Латыши же взбунтоваться могли в любой момент. Так что получилось всех немецких военнопленных двумя взводами охранять. Такое отвлечение сил от обороны было вполне допустимо.

Прокурор надолго задумался.

– И конечно, все ваши подчинённые подтвердят ваши слова?

– Они у меня врать не приучены, тем более родной советской власти.

– Генерал, вы опять?

– Нет. Я просто хотел уточнить, что немецкой власти они врать-таки будут. А если серьёзно, то обрисуйте ситуацию любому командиру, ходившему в рейд по тылам противника, а Рига 22 января и была в глубоком тылу противника, и он согласится, что мои действия были единственно возможными в той ситуации.

– Но ведь на тот момент уже были воздушный мост и железнодорожная связь с фронтом. Какой же это тыл противника?