Большая история маленькой страны

Читатель, конечно же, помнит, как мы в первой части нашей книги говорили о теории Арнольда Дж. Тойнби, который считал, что древние евреи являлись частью сирийской цивилизации. Со временем эта цивилизация потеряла свое творческое начало, была сметена другими культурами и исчезла. Евреи сохранились в крушении своей цивилизации, но их выживание оказалось неполноценным. Тойнби даже подобрал для этого феномена название, заимствованное из палеонтологии, – окаменелость, т. е. их существование с трудом можно счесть жизнью. Политолог Эли Кедури, член Британской академии наук, в работе «Кто еврей?» отслеживает эволюцию взглядов Тойнби по данному вопросу.

Рассуждения Тойнби по поводу окаменелости очевидным образом повторяют, только в терминах современной науки, древнее обвинение христианских теологов, состоящее в том, что евреи, которые видели свет и отвергли его, были, в свою очередь, отвергнуты Богом – и обречены жить бездомными изгоями, причем их непрекращающееся жалкое бытие служит доказательством и свидетельством Божественной правды христианской религии.

Жан-Поль Сартр в 1946 г. (по следам Катастрофы и режима Виши – после тех лет, когда французские евреи были исключены из жизни общества, а французская полиция охотилась за своими и иностранными евреями и отправляла их в лагеря смерти) опубликовал эссе «Размышление о еврейском вопросе». По Сартру, в новое время и даже раньше, с разрушения древней еврейской государственности, еврейская община утратила какое бы то ни было историческое своеобразие – и национальное, и религиозное. Еврейская община, говорит Сартр, наименее историчное из обществ, ибо ее единственное наследие – память о длительных мучениях, «иначе говоря, длительной пассивности». Евреев объединяет не их религия, не их прошлое и не их земля, а, скорее, только общая участь.

Эта «общая участь», как она видится Сартру, есть «враждебное презрение» остальной части общества. Сам по себе еврей – ничто, он еврей потому, что окружающие считают его таковым.

Что сближает обе позиции – Тойнби и Сартра, так это полное отрицание еврейской истории с момента разрушения Второго Храма и триумфальной победы христианства.

Путь избавления еврея и евреев от «бремени еврейства» заключается в том, чтобы осознать подлинный смысл последних столетий и исчезнуть как общность и как личность, свободно избрав и приняв новую, совершенно нееврейскую самоидентификацию. Это решение предложено Артуром Кестлером тем евреям, которые продолжают жить в диаспоре после образования Государства Израиль.

Однако мы подошли к тому, из-за чего я напомнил читателю о Тойнби. В кратком изложении своей «Истории», которое вышло в 1972 г., Тойнби делает сальто. Он, который в течение двадцати лет утверждал, что живущие ныне евреи – окаменелость, ископаемые свидетельства древней цивилизации, теперь приветствует их как посланцев будущего, что необъяснимо в рамках предложенной им концепции. Причину столь неожиданного заявления следует искать в другой доктрине Тойнби, в соответствии с которой в мире современных связей и экономических систем наилучшей формой социальной и экономической организации являются группы людей, рассредоточенные на больших территориях, но объединенные языком и культурой, иначе говоря, – диаспора. А так как после разрушения Второго храма евреи превратились в народ диаспоры в чистом виде и дожили в этом состоянии до настоящего времени, то они служат образцом и моделью для будущего. У престарелого Тойнби (он умер в 1975 г.) были основания поразиться собственному открытию. Значение еврейской диаспоры заключается в том, что группа, лишенная политической власти и собственной территории, сохранила свою общность в течение двух тысячелетий, под разными политическими режимами, среди различных культур и цивилизаций, разбросанная по многим странам и континентам, в условиях жестких ограничений и порой кровопролитных преследований.

Система общин, составляющая диаспору, сумела наладить отношения и плодотворно взаимодействовать с огромным разнообразием культур и обществ, внутри которых евреям приходилось жить.

Здесь проявилось их отличие от народов, исповедующих ислам. Когда мусульмане стали влиятельной силой в мире, они начали контактировать с более сложными и развитыми цивилизациями: византийской, сасанидской, индийской – и довольно быстро впитали те черты, которые можно было у них позаимствовать. Но для мусульман этот первый взрыв интеллектуального заимствования оказался и последним. Исламской цивилизации как религиозной общности и как определенному стилю жизни оказалось не под силу приспособиться к сосуществованию с современными цивилизациями и понять управляющие ими законы. И сейчас культура стран ислама, арабских в особенности, производит грустное впечатление, поскольку опирается на политические, социальные и экономические стандарты древности и обречена на бесплодную конфронтацию со значительно лучше адаптированными к действительности концепциями современного мира.