Большая Хета сердится

Самолёт! Ну конечно, это самолёт!

Назарка очень любит самолёты. Но сейчас он сердит на него. Самолёт летит слишком низко и может разогнать всех оленей. Один раз вот так же он летел над самой землёй, и олени в испуге разбежались по тундре. Тогда они с отцом еле-еле собрали их.

— Вы-ы-ше лети, вы-ы-ше! — кричит Назарка.

А Пуш задиристо лает. Он тоже сердится на самолёт.

За что? Может, за то, что самолёт умеет рычать намного громче, чем он, Пуш?

— Вы-ы-ше! — снова кричит Назарка и машет рукой.

И самолёт словно понимает. Сделав полукруг, он идёт ввысь. И вдруг вспыхивает огненным светом, сразу превратившись из серой птицы в жар-птицу.

Назарка не сразу понял, что произошло. А когда понял, то от радости даже запрыгал.

— Он видит солнце! Пуш, смотри, самолёт видит солнце!

Самолёт, весь облитый солнечными лучами, медленно плыл по небу. Да, он видел солнце! Солнце видело его! Солнце покрасило самолёт в огненный цвет, и самолёт уже не гудел так грозно, он просто кричал: «Радуйтесь, идёт весна! Я принёс вам привет от солнца!»

Потом самолёт снова развернулся, пролетел над Назаркой и, по-прежнему сияя, скрылся за одним из холмов, как раз там, где всё ещё слабо алела заря.

«Полетел в гости к солнцу, — подумал Назарка. — Эх, да расти тут такие же высоченные деревья, какие он видел в кино, когда жил в посёлке, он забрался бы на самую макушку и наверняка увидел бы и солнце, и ещё разок самолёт!»

Но в тундре растут крошечные берёзки, такие низкие, что снег их совсем накрыл.

И Назарка не мог больше ждать. А что, если?.. Ну конечно, как он сразу не догадался? Если солнце не хочет идти к ним, так они с Пушем пойдут к солнцу.

Назарка быстро нырнул в чум. Незаметно от матери сунул за пазуху лепёшку, кусок оленины и выбежал на улицу.

— Пуш, сюда! — позвал он.

Запрячь собаку в лёгкие нарты было делом одной минуты. Назарка схватил длинную палку, взмахнул ею, гикнул — и нарты понеслись.

Снег был утоптан ветром, и по твёрдому насту Пуш бежал быстро. Да и ветер, хотя и не сильный, дул в спину, подгонял, помогал Пушу.

«А солнце совсем рядышком, — думал Назарка, — за холмами. И отец так говорил».

Вдруг перед самым носом Пуша выскочил белый зверёк. Песец! Пуш рванулся, нарты накренились, и Назарка, не ожидавший этого, с трудом удержался на них.

— Стой! Стой! — закричал Назарка.

Песец, конечно, не послушался. Махнув пушистым хвостом, он скрылся за сугробом. А Пуш остановился. Гнаться за зверьком вместе с нартами нелегко. Пуш только так, для острастки, тявкнул раз-другой: вперёд, мол, не попадайся! Потом, успокоившись, побежал дальше.

Заря погасла, однако Назарка запомнил, где прячется солнце.

— Эй-гей-гей! — покрикивал он, торопя собаку.

Ему уже не нравился ветер. Он стал резким, и похоже было, что разыграется пурга.

— Быстрей, Пуш, быстрей! — кричал Назарка. — Ещё немножко! Солнце вон там, за холмом!

Они проехали уже много холмов, а солнца всё нет и нет…

Скоро тучи закрыли небо. Пошёл снег — мелкий, колючий. Тысячи снежинок понеслись наперегонки с Назаркой. Они смешали перед ним всё: холмы, сугробы… Теперь Пушу приходилось самому выбирать дорогу.

«Может, вернуться? — подумал Назарка. — Вон как задувает! И отец будет сердиться…»

— Пуш, стой!

Назарка спрыгнул с нарт. Ветер подхватил его и чуть было не унёс. Назарка с трудом удержался. Обхватив Пуша, он закричал ему в ухо:

— Пуш, домой, поедем домой!

Усталая собака лишь крутила головой. Острые снежинки били ей в глаза, не давали повернуть обратно.

— Не хочешь?..

Назарка опять сел в нарты, и Пуш потащил их вперёд. Налетел новый вихрь, закрутил, запел свою надоедливую песню. Страшно!.. Всё ещё надеясь разыскать солнце, Назарка изредка выкрикивал:

— Скорей, Пуш, скорей!

Но голос его теряйся в шуме ветра. А кругом — куда-то летела снежная тундра. Снег, снег… и ветер. Ветер лезет под малицу, леденит всё тело. Назарка ёжится, стараясь стать ещё меньше, но от ветра не спрячешься. И чтобы как-то согреться, Назарка с силой бьёт себя по коленкам.

Перевалив через небольшой холм, нарты вдруг остановились. Пуш не мог дальше везти. Пригнувшись от ветра, он обернулся к Назарке и стал лапами разгребать снег.

Назарка знал, что собаки, спасаясь от холода, зарываются в снег. Снег хоть и холодный, всё же под ним теплее.

Вспомнились слова отца: «Слушайся Пуша, Пуш знает, как жить в тундре».

И Назарка послушался. Окоченевшими руками он высвободил собаку из упряжи, потом, чтобы нарты не занесло снегом, попытался поставить их на дыбы. Ветер рвал нарты у него из рук, валил набок и нарты и Назарку.

Наконец Назарка поборол ветер. Нарты больше не падали. Тогда он быстро разгрёб снег возле Пуша и лёг рядом. Он дрожал от холода и всё теснее прижимался к Пушу.

«А в чуме сейчас тепло…» — думал он.