Большая книга искателей приключений

– Знаю, как не знать этого бездельника. Всю жизнь на шее родительской просидел. Как сыр в масле катался. Ничего не делал. Родители ему и квартиру в городе сделали, и денег давали. А он что? Как был лодырем, так и остался, – ответила бабушка. – Даже не выучился ни на кого, дурак какой. Родители умерли, царствие им небесное, так он приехал дом ихний продавать. Нечего к нему ходить, плохой он парень.

Вообще, по большому счету, Агранцов мне понравился, я решил, что бабушка просто ворчит.

– Вы лучше бы заглянули к Митрофанычу, – сказала она. – Он старый охотник и такого вам может порассказать. Он сейчас в совхозном саду работает сторожем. Все развалилось, а сторожа сторожат… Смешно. Ладно, хватит болтать, садитесь к столу. Оладьи надо есть горячими.

На кухне зашкворчало масло, и уже через пять минут мы рубали скорые оладьи со сметаной, с вареньем, с медом. Вкусно. Богато вредным холестеролом, разрушающим сердце, сосуды, суставы, но очень вкусно.

Глава 7 Почему закрыт амбар?

После обеда мы отправились к Митрофанычу.

Ну, не совсем после обеда, после такого обеда двигаться было тяжело. Поэтому целый час мы валялись на веранде и пили квас для улучшения пищеварения.

– Что ты скажешь про Агранцова? – спросила меня Тоска.

– Ничего.

– Он мог быть оборотнем?

– Всякий мог быть оборотнем. Всякий.

– И что нам делать?

– Пока ничего сделать мы не можем. Одна бабушка выбыла, кто остался?

– Захаровна, моя бабушка, бабка Оля, Митрофаныч – он охотник, Агранцов, еще старушки, штуки три-четыре… Ну, Рукасовы. Всего человек пятнадцать, наверное. Больше всего бабушек.

– Что ж, мы имеем классическую ситуацию «закрытой комнаты», – сказал я. – Есть жертва, есть преступник, есть ограниченное пространство. Убийца в этой комнате. Осталось его только найти.

– То есть подозревать нельзя только Никитичну, которая загремела в больницу?

– Ну, я бы не стал ее исключать однозначно. Но по большому счету да.

– И даже мою бабушку ты подозреваешь? – удивилась Тоска.

Я не ответил.

– Да, – Тоска потерла лоб. – Я несколько не ожидала… Поэтому…

– Поэтому будем ждать. А пока не мешай, я буду думать.

На самом деле я совсем не думал, я дремал. Думать после обеда вредно, вся кровь отливает к желудку, мозг от этого испытывает кислородное голодание, мысль не идет.

Как следует кислородно поголодав, мы двинули к старому охотнику, неплохо было бы чего-нибудь из него выудить… Может быть, он что-то слышал или видел. Наверняка видел. Ведь домики старушек, которых посетил ночной гость, находятся рядом с садом. А он его вроде как охраняет.

Митрофаныча пришлось долго искать. Ведь он жил в сторожке, расположенной почти в самой глубине сада. Это было хорошо, подворачивалась возможность поближе познакомиться с местной фруктовой легендой.

Сад меня не особо впечатлил. Видимо, раньше он и в самом деле был грандиозный и величественный, теперь же от него осталась одна небольшая рощица. Размером, может быть, с футбольное поле или чуть больше.

– Я думал, яблоневый сад будет… Ну…

Я широко развел руками, как бы показывая, каким должен быть мой сад – от горизонта до горизонта.

Вокруг футбольного яблочного поля распространялся лес корявых засохших деревьев. Некоторые яблони упали, другие были уже спилены. То ли на дрова, то ли на художественные поделки.

– А чего остальное, засохло все? Плодожорка одолела?

– Какая плодожорка? Раньше по речке лес сплавляли, уровень воды был высоким. Лес весь вырубили, плотину спустили, вода ушла. И яблони стали засыхать. Так все и получилось.

Живых яблонь осталось мало, а аромат остался. Убойный, мощный аромат, он растекался вокруг, как густое желе, у меня даже зачесалось в носу.

А яблоки…

Яблоки на самом деле оказались выдающиеся. Большие, размером, наверное, с хороший грейпфрут. И золотистые. Как будто светятся изнутри. Такие яблоки изображают в мультиках.

У меня заурчало в животе.

– Пробовать нельзя, – ответила Тоска. – Они еще не созрели.

– Как не созрели? Видно же, так и светятся!

– Ну, попробуй, – усмехнулась Тоска.

Я направился к ближайшей яблоне. Шагал, разбрасывая ногами прелую листву, насвистывал марш фрезеровщиков. И вдруг что-то меня остановило. Внутренний голос, интуиция, чутье, можно называть как угодно. Я замер. Нога зависла в воздухе.

– Ты что? – спросила Тоска. – Замирайка случилась?

Я не двигался. Стоял в позе цапли или там одинокого журавля.

– Куропяткин, – позвала Тоска. – Ты не умер по случаю? Чего стоишь?

Я медленно опустил ногу на землю. Прямо передо мной из опавшей листвы торчала блестящая стальная дуга. Капкан.

– Осторожно, Тоска, – сказал я. – Лучше не двигайся.

– Почему это?

– Тут, кажется, капканы.

– Капканы?

– Угу. Сейчас посмотрю поближе.

Я осторожно присел. Отыскал прутик. Ткнул перед собой. Лязг. От прутика осталась ровно половина.

– Мощный капкан, – сказал я. – Наверное, на волка или на рысь, я точно не разбираюсь.

Я поворошил прутиком и обнаружил еще три капкана. Яблоня была окружена настоящим железным кольцом.

– Тут надо осторожнее, – я начал медленно отступать к тропинке. – Капканы могут быть еще не самым худшим.