Большая книга одесского юмора (сборник)

Из разговора:

– …Вы же знаете, чем я занимался в Союзе. И я решил посоветоваться со своей задницей, хочет ли она еще раз сидеть. Она сказала «нет» – и я уехал.

* * *

Слышал тост дамы:

– За то, чтобы мы всю жизнь были цветником, а не гербарием!

* * *

Сравнения – ее сильная сторона. О характере мужа: тяжелый, как надгробный камень. О знакомой: она похожа на серую мышь; если ее положить на асфальт, она с ним сольется…

* * *

Миша Векслер рассказал.

Мужчина продает старые книжки. Особенно много из серии «ЖЗЛ» – от Еврипида до Чкалова.

– Почем вы их продаете?

– Разные люди – разные цены…

* * *

– Он лет двадцать назад уехал в Америку и, говорят, сильно разбогател. Недавно приезжал даже со своей переводчицей.

– Он что, забыл родной язык?

– Да нет. Она переводит его через улицу.

* * *

Старушка. Возраст – далеко за восемьдесят, но она это тщательно скрывает. Даже своей родной сестре доказывала, что ей гораздо меньше. Племянница подарила ей на день рождения теплые чулки. Она говорит:

– Ты меня разочаровала.

– Почему?

– Я надеялась, что ты мне отбеливающий крем для лица подаришь…

* * *

Коллега, изучая свой гороскоп, обнаружила, что Раки любят работать, но им нужно хорошо платить. Прочла вслух. Миша Векслер говорит:

– А я, между прочим, и про Весы такое читал…

* * *

Одесский журналист, всю жизнь истово боровшийся за сохранение культурных традиций в Одессе, одну из своих статей о библиотеках закончил призывом: «…чтобы всегда жили книги – это спрессованное топливо будущего».

* * *

Женщина пришла на работу.

– Вы не знаете, девочки, сколько футбольный матч продолжается?

– А что?

– Да нет, ничего. Просто муж вчера ушел на футбол, и его до сих пор нет…

* * *

Одесское кафе в подвальчике. Называется «Олимп». Заходим. Гарик Голубенко говорит:

– Нет, Одесса – все-таки великий город.

– Почему?

– А ты представь, какой должен быть город, чтобы на «Олимп» нужно было спускаться!..

* * *

Рассказал Семен Альтов.

Звонит ему как-то отец, которому за восемьдесят:

– Ты знаешь, Сенечка, кольнуло что-то справа… Представляешь, вот так – ни с того ни с сего!..

* * *

Слава Харечко утверждал: самое смешное, что он видел в жизни, был цирковой номер с курицей.

– Вообрази, дрессированная курица. И вот что дрессировщик придумал. Он надел на голову курице муляж хвоста, а на хвост – муляж головы. Представляешь, что делалось со зрителями, когда курица хвостом вперед бегала по арене? Но когда она задом стала клевать зерна, у всех начались конвульсии…

Подозреваю, что Слава это все от начала до конца придумал. Проверить, увы, уже невозможно…

* * *

– Если я хорошо разбегусь, то могу через своего мужа и перепрыгнуть…

* * *

Молодость – понятие растяжимое.

* * *

Жена звонит в аэропорт:

– Скажите, аэропорт сегодня принимает?

– И самолеты тоже…

* * *

На одной из первых одесских «Юморин» видел чудный плакат: «Одессит, стой! Подумай – все ли ты сделал для появления в городе миллионного жителя?»

И еще один юморинный плакат тех лет: «Щекотка – добыча смеха вручную».

* * *

Миша Векслер получил зарплату. Говорит:

– Деньги, а приятно.

* * *

Ректор медицинского института, профессор, получил орден. В ответном слове говорит:

– Я горжусь этой наградой. Это мое высшее достижение в медицине.

Многие согласились…

* * *

В Питере зашел к Вадиму Жуку. Обнаружил, что он с неподдельным вниманием смотрит какой-то американский боевик. Говорю:

– Ты это что – серьезно?

Он в ответ:

– А знаешь, я давно вывел для себя формулу: лучше смотреть хорошее плохое кино, чем плохое хорошее.

* * *

Еще один питерский визит. Позвонил поэту Владимиру Уфлянду, которого мы напечатали в журнале. Представился. Он пригласил зайти.

Я тут же пошел. По дороге вспомнил нравы довлатовского круга и обзавелся бутылкой водки.

Иду и думаю: все-таки это малоприлично – приходить к незнакомому человеку с водкой. Это как бы намек, что хозяину нужно выставлять закуску. Нехорошо. Что же делать? Придумал. Захожу, здороваюсь, достаю водку и говорю:

– Извините, пожалуйста, Владимир Иосифович, я ни на что не намекаю, но мне кажется, лишняя бутылка водки в доме поэта никогда не бывает лишней.

Он улыбнулся. Поговорили, выпили… Через час я сбегал за второй…

* * *

Жена посидела вечер у телевизора и продекламировала:

– Бывали хуже времена, но не было пошлей…

* * *

Рассказывает одесситка о своей свекрови:

– Она у нас была такая – во все совала свой нос. В общем, она была везде… Вот такой, скажем, эпизод. Мы живем в двухкомнатной квартире. Комнаты смежные – в одной свекровь, в другой мы с мужем. Ночь. Дверь раскрыта – свекровь боится оставаться одна. Мы с мужем ждем до середины ночи, чтоб она покрепче заснула. Наконец слышится ее громкий храп… Муж осторожно, на цыпочках, подходит к тому месту, где у него спрятаны презервативы… тихонько открывает ящик… и в это мгновение из соседней комнаты раздается свежий бодрый голос: «Ты не там ищешь! Я их сегодня на верхнюю полку переложила!»…

* * *

Застолье. Худой мужчина, нос как у Сирано де Бержерака, встает, хочет сказать тост, плетет что-то несусветное. Слышится голос:

– Нет, все-таки он больше красивый, чем умный!..

* * *