Большая книга перемен

– Еще чего! Они найдут то, чего и нет. А я мнительная. Скажут, например, что у меня еще и язва, я поверю – и у меня точно появится язва. И вообще, я спрашивала у одной знакомой, такие боли, как у меня, бывают при остеохондрозе. Кажется, что сердце, а на самом деле позвоночник.

– Тогда успокойтесь.

– Не могу. У меня предчувствия. Да и не было у меня никогда никакого остеохондроза. С чего бы ему взяться? А вы лучше вот что сделайте, вы напишите по этим письмам роман. Там богатейший жизненный материал!

– Откуда вы знаете, вы же не читали?

– Догадываюсь. И кстати, я хочу устроить еще одну выставку. Отец, когда уже был очень болен, устроил выставку и назвал ее «Прощание». Даже те сволочи, которые его не любили, пришли – все-таки прощание. Очень, наверно, сожалели, что после этого прожил еще пять лет. Так вот, я хочу назвать выставку «Последнее прощание».

– А если тоже проживете пять лет? Или пятьдесят?

– Я уже об этом думала. Тогда через год я назову экспозицию «Прощание отменяется». Остроумно, да? А потом – «Едвельский навсегда». Не слишком пафосно?

– Вообще-то…

– Я тоже думаю, что отец заслужил. Творчество предполагает некоторую наглость. Я вам советую – пишите роман нагло. Не соблюдайте никаких правил, кроме художественности. Широкими мазками.

– На самом деле я уже задумал кое-что.

– Видите! Я угадываю мысли. Некоторые признаются, что со мной страшно говорить: они еще ничего не сказали, а я уже знаю, что они скажут. Все, извините, я боюсь переутомляться. Мне надо пережить этот период. Подруга, она гомеопат, она говорит: сон. Народ правильно сказал, сон – лучшее лекарство. Спать как можно дольше. Но организм сам догадывается, что делать, я в последнее время сплю по четырнадцать часов. А раньше не больше десяти. Тоже немало, но зато остальное время я полна энергии. Мой вам совет – никогда не вставайте по будильнику. Будильник – причина всех неврозов, это же стресс, это удар по психике. Просыпайтесь только сами. Все, до свидания.

Она ушла, исчезла в зарослях, и уже через минуту Немчинову казалось, что ее и не было, был какой-то бред наяву, какая-то нелепица.

Но вот – пакет.

Письма.

Илья отодрал скотч, надорвав при этом пакет, достал толстую пачку и не утерпел, вытащил верхнее письмо. Вынул из конверта. Четким, почти каллиграфическим почерком было написано: