Большая книга психоанализа. Введение в психоанализ. Лекции. Три очерка по теории сексуальности. Я и Оно (сборник)

Хотя мы не чувствуем себя в состоянии удовлетворительно объяснить возникновение инверсии на основе имеющегося до сих пор материала, мы можем, однако, заметить, что в этом исследовании пришли к пониманию, которое может оказаться для нас важнее, чем решение поставленной выше задачи. Мы обращаем внимание на то, что представляли себе связь сексуального влечения с сексуальным объектом слишком тесной. Опыт соприкосновения со случаями, которые считаются ненормальными, нам показывает, что между сексуальным влечением и сексуальным объектом имеется спайка, которую мы рискуем не заметить при единообразии нормальных форм, где влечение вроде бы приносит с собой и объект. Поэтому мы вынуждены ослабить в наших мыслях связь между влечением и объектом. По всей вероятности, половое влечение сначала не зависит от объекта и, наверное, не обязано своим возникновением его раздражителям.

(Б) Неполовозрелые и животные как сексуальные объекты

Если лица, сексуальные объекты которых не принадлежат к полу, который пригоден для этого в норме, то есть инвертированные люди, предстают наблюдателю совокупным множеством индивидов, в остальных отношениях, быть может, вполне полноценных, то случаи, в которых сексуальными объектами избираются неполовозрелые лица (дети), с самого начала кажутся единичными отклонениями. Только как исключение единственными сексуальными объектами являются дети; по большей части они оказываются в этой роли, когда малодушный и ставший импотентом индивид снисходит до такого суррогата или импульсивное (неотложное) влечение не может в данный момент завладеть более подходящим объектом. Тем не менее то, что половое влечение допускает так много вариаций и такое унижение своего объекта, проливает свет на природу; голод, который гораздо энергичнее придерживается своего объекта, позволил бы это только в самом крайнем случае. Аналогичное замечание относится к отнюдь не редко встречающемуся, особенно среди сельского населения, половому сношению с животными, причем половая притягательность переходит здесь границы вида.

Из эстетических соображений это, как и другие тяжелые отклонения полового влечения, хочется приписать душевнобольным, но такое недопустимо. Опыт показывает, что у последних не наблюдается иных нарушений полового влечения, чем у здоровых людей, у целых рас и сословий. Так, сексуальное злоупотребление детьми с неимоверной частотой встречается у учителей и воспитателей просто потому, что им для этого предоставляются самые благоприятные возможности. Разве что у душевнобольных соответствующее отклонение проявляется в усиленной форме, или, что особенно важно, достигло степени исключительности и заняло место нормального сексуального удовлетворения.

Это удивительное отношение сексуальных вариаций к шкале «здоровье – душевная болезнь» заставляет задуматься. Я бы сказал, что нуждающийся в объяснении факт является указанием на то, что побуждения в сфере половой жизни относятся к таким, которые и в пределах нормы хуже всего подчиняются высшим видам душевной деятельности. Кто в каком-либо отношении является ненормальным – в социальном, этическом смысле, – тот, по моему опыту, всегда ненормален и в своей сексуальной жизни. Однако многие ненормальны в сексуальной жизни, но по всем другим пунктам соответствуют среднему человеку, лично участвуют в человеческом культурном развитии, слабым местом которого остается сексуальность.

В качестве самого общего результата этих рассуждений мы бы остановились все же на понимании того, что при огромном множестве условий и у удивительно большого числа индивидов тип и ценность сексуального объекта отступают на задний план. Существенным и постоянным в сексуальном влечении является нечто иное.[78]

Отклонения относительно сексуальной цели