Большая книга психоанализа. Введение в психоанализ. Лекции. Три очерка по теории сексуальности. Я и Оно (сборник)

Аналогичным образом обозначение «мазохизм» охватывает все пассивные установки по отношению к сексуальной жизни и к сексуальному объекту, крайним выражением которых является связь удовлетворения с переживанием сексуальным объектом физической или душевной боли. Мазохизм как перверсия, по-видимому, больше отдалился от нормальной сексуальной цели, чем его противоположность; сначала следует выразить сомнение, появляется ли он первично и не возникает ли он регулярно скорее вследствие преобразования садизма. Нередко можно видеть, что мазохизм представляет собой не что иное, как продолжение садизма, обращенного против собственной персоны, которая вначале занимает место сексуального объекта. Клинический анализ крайних случаев мазохистской перверсии приводит к взаимодействию целого ряда моментов, которые преувеличивают и фиксируют первоначальную пассивную сексуальную установку (комплекс кастрации, сознание вины).

Преодолеваемая при этом боль присоединяется к отвращению и стыду, которые противопоставлялись либидо в качестве сопротивлений.

Садизм и мазохизм занимают особое место среди перверсий, поскольку лежащая в их основе противоположность активности и пассивности относится к общим характерным особенностям сексуальной жизни.

То, что жестокость и половое влечение теснейшим образом взаимосвязаны, вне всякого сомнения, доказывает история человеческой культуры, но при объяснении этой взаимосвязи никто не пошел дальше подчеркивания агрессивного момента либидо. По мнению некоторых авторов, эта примешивающаяся к половому влечению агрессия является, в сущности, остатком каннибальского вожделения, то есть в ней задействован аппарат овладения, служащий удовлетворению другой, в онтогенетическом отношении более древней важной потребности.[89] Также утверждалось, что всякая боль сама по себе содержит возможность ощущения удовольствия. Мы хотим ограничиться впечатлением, что объяснение этой перверсии отнюдь не может считаться удовлетворительным и что при этом, возможно, соединяются несколько душевных стремлений, создавая один эффект.

Самая поразительная особенность этой перверсии заключается, однако, в том, что ее активная и ее пассивная формы постоянно встречаются вместе у одного и того же лица. Кто испытывает удовольствие от того, что причиняет другим боль в сексуальном отношении, тот также способен испытывать наслаждение от боли, которая может у него возникать от половых отношений. Садист – это всегда одновременно и мазохист, хотя активная или пассивная сторона перверсии у него может быть выражена сильнее и представлять собой его преобладающую сексуальную деятельность.[90]

Мы видим, таким образом, что некоторые из извращенных наклонностей регулярно проявляются как пары противоположностей, чему с учетом приводимого далее материала можно приписать большое теоретическое значение.[91] Кроме того, очевидно, что существование пары противоположностей садизм-мазохизм нельзя непосредственно вывести из примешивания агрессии. Напротив, следовало бы попытаться связать такие одновременно существующие противоположности с объединенной в бисексуальности противоположностью мужского и женского, для которой в психоанализе часто можно ввести противоположность активного и пассивного.

Общее о всех перверсиях

Вариация и болезнь

Врачи, изучавшие сначала перверсии на ярко выраженных примерах и при особых условиях, разумеется, были склонны приписать им характер болезни или дегенерации точно так же, как при инверсии. Между тем здесь легче, чем там, отклонить это мнение. Повседневный опыт показывает, что большинство этих отклонений, по крайней мере наименее выраженные из них, образуют редко отсутствующую составную часть сексуальной жизни здоровых людей, и считаются ими нормальными наравне с другими интимностями. Там, где этому благоприятствуют обстоятельства, также и нормальный человек может на какое-то время заменить нормальную сексуальную цель такой перверсией или предоставить ей место наряду с первой. Пожалуй, у любого здорового человека имеется то или иное дополнение к нормальной сексуальной цели, которое можно назвать перверсией, и самой по себе такой распространенности достаточно для того, чтобы показать нецелесообразность употребления укоризненного наименования «перверсия». Именно в области сексуальной жизни сталкиваешься с особыми, в настоящее время, собственно говоря, неразрешимыми трудностями, когда пытаешься провести четкую границу между простой вариацией в пределах физиологической области и болезненными симптомами.