Большая книга стихов

Степь шумит, приближаясь к ночлегу,
Загоняя закат за курган,
И тяжелую тащит телегу
Ломовая латынь молдаван.

Слышишь медных глаголов дрожанье?

Это римские речи звучат.
Сотворили-то их каторжане,
А не гордый и грозный сенат.

Отгремел, отблистал Капитолий,

И не стало победных святынь,
Только ветер днестровских раздолий
Ломовую гоняет латынь.

Точно так же блатная музыка,

Со словесной порвав чистотой,
Сочиняется вольно и дико
В стане варваров за Воркутой.

За последнюю ложку баланды,

За окурок от чьих-то щедрот
Представителям каторжной банды
Политический что-то поет.

Он поет, этот новый Овидий,

Гениальный болтун-чародей,
О бессмысленном апартеиде
В резервацьи воров и блядей.

Что мы знаем, поющие в бездне,

О грядущем своем далеке?
Будут изданы речи и песни
На когда-то блатном языке.

Ах, Господь, я прочел твою книгу,

И недаром теперь мне дано
На рассвете доесть мамалыгу
И допить молодое вино.

1962

СУЯЗОВ Баллада

Суязову сказано: "Сделай доклад", —
А волость глухая, крестьяне галдят.
В газетах тревога: подходит Колчак,
И рядышком где-то бандитский очаг.

Суязов напорист, Суязов горяч,

Суязову нравится жгучий первач.
Собрал мужиков, чтобы сделать доклад,
Но смотрит — одни лишь бандиты сидят.

Бандиты в лаптях, в армяках, в зипунах

Двоятся в глазах и троятся в глазах!
Он выхватил свой полномочный наган,
Убил четырех бородатых крестьян.

К Суязову вызвали сразу врача, —

Ударил в очкарика дух первача.
В те годы своих не сажали в тюрьму.
Газеты читать запретили ему:
Видать, впечатлителен парень весьма,
От разного чтенья сойдет он с ума…

Прошло, протекло сорок сказочных лет.

Суязов с тех пор не читает газет.
На пенсию выйдя, устав от трудов,
Суязов гуляет у Чистых прудов.

1962

ЛЕЗГИНКА