Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

– Я, наверное, когда вырасту, буду в летное училище поступать, как дедушка мой. А потом стану космонавтом, – потупив глаза в пол, тихо ответил он Гойко Митичу.

– Космонавтом?! Ну ты даешь! Ну, дай бог! – засмеялся тот. – Жень, перед отъездом вечерком заходи к нам, хоть выпьем за встречу. У нас еще поллитра осталась. Нет? Понимаю, сын подрастает, зачем пример плохой подавать ему? Ладно, бывай, хорошей экспедиции и отдыха!

В Саяк они заехали, чтобы запастись провизией перед недельной поездкой вокруг соленой части Балхаша. Яс, раскрыв рот, в который раз уже слушал объяснение дяди Жени о том, как так может быть, что одна часть у этого озера – пресная, а вторая – соленая, но так и не понял, как узкий перешеек может препятствовать смешению двух половин озера. Ну да ладно, главное, что они будут рыбачить – Яса, никогда до этого не державшего в руках удочки, потряхивало от предвкушения, тем более, что дядя Женя обещал, что такой рыбалки он не увидит больше нигде во всем мире. У их семьи, как оказалось вдруг, тоже имелись талоны, и немало. Их они обменяли на довольно большой кусок баранины, какие-то консервы и овощи: картошку, лук, морковку и капусту. Картошку и капусту загрузили в большой зеленый грузовик, который дядя Женя взял где-то для их путешествия, а четверть барана с морковью и луком отнесли в столовую.

Яс с интересом наблюдал, как дядя Женя готовит грузовик к путешествию: канистры с бензином, канистры с водой, спальники, примус, металлическая посуда, удочки с рыбацким мелким хламом… все это было для Яса, всю свою жизнь проведшего в городе, настоящим театром, пьесой, в которой и ему по какой-то невероятно счастливой случайности выпала одна из главных ролей.

Вечером дядя Женя и мама тушили баранину в поселковой полевой столовой, которая располагалась не в здании, а под большим навесом, на открытом воздухе. Жирная баранина, лук и морковь быстро привлекли своим запахом нескольких молодых мужчин, но вечеринки не получилось: все приготовленное мясо было снято с костей и плотно уложено в трехлитровые банки, а сверху залито курдючным жиром. Мама вымыла казан и убрала на кухне, а потом они отнесли три банки с горячей бараниной в машину. Точнее, несли мама и дядя Женя, а Яс шел с ними рядом и смотрел на ночное балхашское небо. Звездное небо в августе никогда ему не надоедало, как и вопрос о том, как Вселенная может быть бесконечной. Задранная вверх голова кружилась от звездного фейерверка от горизонта до горизонта и степного, пахнущего полынью воздуха. И еще от осознания того, что за любым краем их Вселенной, все равное есть что-то, и это что-то и является как раз залогом той самой бесконечности. Такого неба Яс еще не видел даже в горах.

После ужина они втроем недолго повозились в машине, укладываясь в чистые, пахнувшие прачечной хэбэшные вкладыши для спальников и обменялись впечатлениями от первого дня. А потом звезды на небе сложились в огромную, невероятной яркости снежинку, потому что Яс провалился в сон, тот крепкий сон без сновидений, какой сопровождает всех детей, особенно летом на свежем воздухе в новом месте.

Завтра они уже катили на их геологическом зеленом ГАЗ-66 вдоль побережья по дороге, полностью свободной от всего людского. Ни машин, ни людей, ни асфальта, ни даже столбов (столбы остались позади, вдоль основной трассы). Были только нежно-голубое очень высокое небо, две желтых и между ними одна зеленая полоски дороги и бирюзовый, переливающийся от солнечных бликов Балхаш справа. Когда дорога взбиралась на холм, то казалось, еще немного, и они приедут в то место, где небо сходится с землей, о чем знающие люди писали в самых любимых Ясовых сказках. Но за холмом оказывалось, что земля с дорогой продолжаются и дальше, и уже виднелось новое место, где они сходились с небом, и Яс, улыбаясь, ждал нового слияния. И еще одного. И еще. Какое это счастье побывать в месте, где небо сходится с землей столько раз в течение всего одного дня! Солнце уже перевалило далеко за полдень, когда они, наконец остановились.

Место для их первой дикой стоянки Зазубин выбрал очень красивое. Озеро здесь немного вдавалось вглубь суши, образовывая небольшой залив с песчаным пляжем. Песок был желтый и мелкий, как будто его готовили для песочных часов, а вход в воду – очень пологий вначале и довольно крутой метра через три, так что до глубины не надо было долго идти. Залив этот справа и слева ограждали небольшие скалы с плоскими, удобными для сидения камнями, а вода была теплой и очень чистой, не синего, как на Иссык-Куле, а светло-изумрудного цвета, и при этом тоже немного соленая.