Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Но тут началась смена караула, и деревянные статуи внезапно ожили, однако магия никуда не делась: таких точных отлаженных механических движений не способен был выполнить ни один человеческий организм (танец брейк-данс в СССР войдет в моду только через десять лет). Так что сомневаться уже не приходилось – солдаты в карауле точно были заколдованные, и те, кто стояли недавно, и те, кто сейчас становился им на смену. Но тут людской поток их внес в мавзолей.

Яс с дедом и Аллочкой очутились в темном коридоре, который после нескольких поворотов вдруг вывел их в довольно просторный, тоже темный зал. В центре зала на возвышении в стеклянном гробу, ярко подсвеченным со всех сторон, лежал тот, чьим именем были названы многие тысячи улиц, населенных пунктов, предприятий и организаций в стране, протянувшейся от Балтийского моря до Тихого океана. Сказать, что Яс был удивлен, увидев Ленина таким, значило не сказать ничего. Яс ожидал увидеть исполина, Титана, заснувшего вечным сном в своем мавзолее, а увидел совсем небольшого, обильно припудренного (у бабушки было много румян и пудры, так что этот цвет щек Яс прекрасно знал) лысого человека в белой рубашке, черном костюме, и черном же галстуке с изрядно рыжей от света софитов бородкой, намного ниже и субтильней даже их деда Миши. И, что удивительно, в очереди они ели двигались, а стоило им зайти внутрь, как их прогнали вокруг гроба таким быстрым галопом, что как следует разглядеть лежащего на возвышении легендарного вождя не оставалось времени. На выходе из мавзолея, Яс изо всех сил выворачивал шею, как тогда, в Одессе, у балкона с Атлантами, стараясь ухватить максимально возможное количество деталей, но, увы! Только общие черты лысого рыжебородого невысокого человека успел запечатлеть его острый детский взор, и поразительного в них не было ровным счетом ничего.

Яс тогда не представлял, конечно и доли того, какого масштаба достиг культ Ленина в начале восьмидесятых в СССР. КПСС, искоренив, как она тогда считала, навсегда Бога в массах в Советском Союзе, низведя даже само написание его имени (согласно правилам русского языка тех лет, слово «бог» следовало писать исключительно с маленькой буквы и никак иначе), а точнее, оставив его одним лишь дряхлым старушкам в косынках за оградою немногочисленных церквей, мечетей и синагог, создали из Ленина собственного идола, заменяющего божество, существование которого они так убежденно и яростно отрицали. Образ Ленина стал точно более вездесущим, чем любой другой лик, включая образ Иисуса во всем мире – промышленное производство бюстов и печатные станки работали в СССР без остановки. Яс прочитает потом, что более полутора тысяч его статуй в полный рост возвышались на центральных площадях абсолютно всех крупных городов СССР, да что там СССР – по всей планете. Европа, Азия, Африка и Америка… от Магадана до полярной арктической станции – каменные и металлические идолы «самого человечного человека» взирали со своих постаментов на людей самых разных убеждений, культур и цветов кожи. И это только статуи – небольшие бюсты в кабинетах руководителей и их замов – эти было вообще не сосчитать.

Профиль Ленина красовался на четырех крупнейших советских банкнотах: в десять, двадцать пять, пятьдесят и сто рублей. Яс, как и каждый школьник младших классов, конечно, носил в школе на груди октябрятскую звездочку с детским портретом кудрявого Ильича. Если кто-то приходил в школу без этой звездочки, то в тот же день в дневнике у несчастного появлялась соответствующая надпись красными чернилами. Потерять значок было тяжким советским грехом, и когда такое вдруг случалось, родители сразу же спешили в ближайший киоск восполнить эту сакральную потерю. Яс со своими однокашниками как-то даже затеял большую дискуссию на предмет того, ходил ли Ленин, когда он был жив, в туалет (особенно, по большому). Ни одна сторона тогда так и не убедила другую в правоте своей теории, а сам Яс, хоть тогда и встал на сторону тех, кто был уверен, что «ходил», в глубине души на сто процентов все же не был уверен в этом. А теперь этот светоч нового мира лежал перед ним в своем хрустальном саркофаге, и было отчетливо видно, что росту в нем немногим более, чем в семилетнем Ясе. «Все-таки, точно Ленин писал и какал», – думал Яс, выходя с дедом и сестрой из Мавзолея, и ему было немного неудобно перед самим собой за то, что только одна эта мысль и осталась у него в голове, после многочасового стояния в очереди и изумленного экспресс-осмотра сверкающего гроба. Был ли он разочарован? Скорее, ошеломлен. Впрочем, совсем недолго: скоро это событие было задвинуто им в глубины памяти порцией мороженого «Бородино», настолько редкого, что в родной Алма-Ате никто из его друзей и слыхом не слыхивал, а ведь оно было еще вкуснее эскимо! В общем, из всей их музейной московской эпопеи, больше всего положительных эмоций в результате принесли бивни мамонта.