Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

В тот день мама вдруг пригласила к ним в гости того самого мужика, которого они видели как-то прошлым летом у фонтана, дядю Женю с бородой. Дядя Женя пришел с вином, а мама сделала столь любимый Ясом лагман, которого она не готовила с самой весны, из-за диеты после Боткина. Обед накрыли в зале. Яс уже и забыл, что у них, оказывается, есть скатерть и праздничная посуда. Он радостно смотрел на маму, как она хлопочет и старается угодить ему и их импозантному гостю. Мамино приподнятое праздничное настроение передалось и Ясу, поэтому он с каким-то даже умилением слушал дядю Женю, который рассказывал и впрямь интересные вещи, добрую половину которых Яс, впрочем, не совсем понимал. Кокон исчез. Яс не понимал, мамино счастливое лицо или этот бородач тому причиной? Дядя Женя в этот вечер заночевал у них. Ясу это было с одной стороны, неприятно, а с другой – хорошо, что и мама теперь будет счастлива, и этот проклятый кокон уже не станет воровать у него дни, недели, звуки и свет. И Яс счастливо заснул в своей кровати.

Между тем, пока Яс находился в коконе, в одной из стран казалось бы почти победившего уже социализма, по названию столицы которой и было дано название всему социалистическому блоку, произошло очень много чего интересного. Не то, чтобы это было бы интересно Ясу в семь лет, узнай он об этих событиях, о нет. Но для той страны, в которой он жил, это были крайне важные события. Европейскую часть социалистического блока и раньше то тут, то там потряхивало. В ГДР это случилось в 1953 году, после смерти Сталина, в Польше и Венгрии – в 1956, в Чехословакии – в 1969. Раньше бунты против социалистической системы всегда успешно гасились с помощью советских танков на улицах того или иного мятежного города. Танки давили несколько протестующих, активистов сажали, руководителей стран меняли на новых, и, таким образом, восстанавливали социалистическую законность. СССР не любил шутить с изменниками социалистических идеалов и готов был растоптать любого, кто встал бы на пути в его священной борьбе за правое дело коммунизма. Тем более, что победа этого самого коммунизма, как обещал плакат в каждом крупном советском городе, была неизбежна.

В благословенные семидесятые танки в братских странах соцлагеря исчезли – в них не было необходимости. В эпоху дорогой нефти и довольно впечатляющего экономического роста, пик которого пришелся как раз на конец семидесятых, люди в странах Восточной Европы не то, чтобы поголовно полюбили социалистический блок, но в массовых бунтах участвовать перестали. Несгибаемость системы при улучшении качества жизни вкупе с неудачными попытками переворотов предыдущих лет казалось, навсегда похоронили бунтарский дух стран социалистического содружества. Но теоретики неизбежности победы коммунизма не учли одного, понятного даже маленькому ребенку нюанса: ни одна система, построенная на насилии, не просуществует долго, даже, если она и выстлана при этом самыми благими намерениями. И именно в Польше, в восьмидесятом году усатый электрик с добрыми глазами по имени Лех Валенса вбил второй после Афганистана гвоздь в крышку гроба СССР, хотя на тот момент и не знал об этом.

Валенса основал с Гданьской судоверфью первый для стран социалистического блока независимый профсоюз «Солидарность». За какой-нибудь год профсоюз вырос в настоящее общественно-политическое движение, насчитывающее миллионы поляков по всей стране. Закончилось, конечно, все, как и раньше, танками, тюрьмой для лидера и военным положением, но в этот раз было одно существенное отличие: после ареста лидера движение продолжало жить. И поставило своей главной целью свержение коммунистического режима в одной отдельно взятой Польше. «Солидарность» поддерживало так много активного населения страны, что Леха Валенсу через год пришлось отпустить на свободу. А на другом конце земного шара, в демонических для всех детей СССР Соединенных Штатах Америки, в восемьдесят первом году выиграл президентские выборы еще один ярый антикоммунист, образцовый семьянин и добрый христианин. Это был вчерашний губернатор Калифорнии, актер, радиоведущий, красавец и остряк Роналд Уилсон Рейган. Яс потом с увлечением и интересом будет изучать и сопоставлять все эти независимые друг от друга факты, выстраивая картину крушения советской супердержавы и придет к выводу, что у Советского Союза не было шансов выжить на исторической арене после смерти Брежнева.

Слишком неэффективной была экономика, слишком развращенное бездельем и уравниловкой население, слишком оторванная от реальности идеология. А корни распада лежали как раз в начале восьмидесятых. СССР можно было бы спасти, приди после Брежнева к руководству политик типа китайского Дэн Сяопина, визионера и практика. Жесткой рукой на манер бритвы Оккама отсекающий все пороки, присущие плановой экономике и держащий в узде политическую обстановку. Но у СССР в пережившем свое время старческом Политбюро не было такого Сяопина. Танков было много, а Сяопинов – ни одного.