Большая книга ужасов — 37

Мужчина вынул из печки прут, на конце которого обнаружилась белесая масса. Подхватив толстый железный ковшик с круглым углублением, он стал выравнивать о его дно стеклянную массу, время от времени поднося прут ко рту. Масса на конце прута стала расти. Мастер недовольно покосился на ребят. Таня машинально спряталась за спиной одноклассника.

Когда масса раздулась и вытянулась, стеклодув снова сунул заготовку в огонь, вынул ее, прикрепил к круглому донышку второй прут. Теперь заготовка держалась с двух сторон. Мастер провел напильником в том месте, где крепилась выдувная трубка, и легонько стукнул по надрезу деревяшкой. Трубка отошла. Раздался звон. Заготовка, отцепившись от второго прута, упала на пол.

— Дверь закройте! — снова недобро посмотрел на ребят мастер.

— Бьется к счастью, — перед тем как отойти, буркнул Андрюха.

— Они столько бьют посуды, что должны купаться в этом счастье, — добавила Таня.

— Ну и что тебе тут так не понравилось?

Узкая улочка осталась позади, они плутали по лабиринту сурового строя домов, прошли мимо православной церкви, стали забирать левее и вышли на широкую улицу Пикк.

— Обыкновенный средневековый город со своими сказками. Надо же им чем-то завлекать туристов. Здесь только ленивый кино не снимал. «Город мастеров», «Три мушкетера», «Собака Баскервилей».

— А ты, значит, во все эти сказки не веришь? — Таня шагала по поребрику тротуара, для равновесия выставив в стороны руки.

— По всем законам жанра я сейчас скажу: «Не верю!» — и тут же появится Баба-яга, которая утащит тебя за тридевять земель. Но спасать я тебя не пойду.

— Почему? — Нога у Тани соскользнула, и она спрыгнула на мостовую.

— Бабе-Яге быстро надоест с тобой носиться, и она вернет тебя обратно. Ты не съедобная. Тощая очень.

Ким обиженно поджала губы.

— А потом держать свои обещания вредно для здоровья.

Перед ними высилась самая красивая башня Старого города — колокольня церкви Олевисте.

— Вот тебе пример женской глупости, — показал Андрюха на церковь. — Пообещал мужик построить церковь, попросил за это много мешков золота с одним простым условием. А тут как раз жена подсуетилась с колыбельной. Мужик от расстройства свалился с крыши. Я бы вот на его месте падать не стал. Спустился бы аккуратно и все равно забрал золото! За работу надо платить. И желательно не своей жизнью.

— Значит, это твой труп лежит вон под тем надгробием? — Таня протянула руку сквозь прутья решетки.

В стене церкви, в нише, под барельефами с изображением святых лежал выбитый из камня скелет. На груди у него сидела каменная жаба, а вокруг черепа обвилась каменная змея.

— Это твой символ жадности, — победно заявила Ким.

— Нет, это твой символ глупости, — выкрикнул Андрюха. — Как будто бы сложно у человека узнать имя!

— Ты чего орешь?

— Да ну, все надоело.

Андрюха сунул руки в карманы. Настроение было странное. Он вдруг опять почувствовал раздражение на этот город. Совсем как около Колодца, где все дружно переругались и разбрелись в разные стороны.

— По-моему, старые сказки существуют, чтобы рождались новые. — Таня как будто специально дразнила его, заставляя злиться все больше и больше. — Пойду вон у того человека имя спрошу. Знаешь, как в гаданиях на святки — по имени первого встречного узнавали, как будут звать будущего мужа.

Мимо них снова прошел странный мужчина в красном спортивном костюме, и Таня как завороженная шагнула за ним вслед. Мужчина спустился вниз до конца улицы, постоял около арки, словно дожидаясь, когда Таня его догонит. Свернул налево, поднялся по ступенькам и скрылся за поворотом.

— Ким! Ты куда? А если он скажет, что его зовут Смерть, ты что, поверишь?

Василевский сделал несколько шагов следом за одноклассницей.

— Вот дура-то! — пробормотал он, с трудом удерживая себя на месте.

Если ей так хочется спросить имя, то пускай спрашивает и возвращается. Он не будет за ней бежать. Он останется около церкви и подождет.

Да зачем она вообще куда-то пошла! Как приклеенная топала. Сколько времени надо, чтобы задать вопрос и вернуться? Минута! Что же она все не возвращается?

Андрюха побежал следом, взлетел по ступенькам на пригорок. Небольшая площадка, обсаженная липами. Деревья старые, с тяжелыми наростами внизу ствола. На уровне глаз каждая липа монструозно разделялась на три, четыре или два ствола. Закатное солнце делало эту картину жутковатой.

Андрюха огляделся. Тани не было. Он пересек площадку. Внизу, огибая холм, шли люди, неспешно пылили машины. Где-то засмеялись, звонко подпрыгнул мяч. Ни человека в красном, ни Ким видно не было.

Василевский шагнул к лестнице, ведущей обратно в город, но остановился. Ему показалось, что рядом запели. Легко так, весело. Булькнул в воду камешек. Андрюха попятился. Либо у него от долгого дня и бессонной ночи крыша поехала, либо город решил свести его с ума.

Андрюха устроился на лавочке, оглядел толстую приземистую башню с правой стороны. На земле кто-то начертил слово. ВРЕМЯ. Василевский стер надпись ногой. Спокойно! В таких ситуациях лучше не суетиться.

— Городок — конфетка! — Айк присел на край Колодца. — Я бы здесь жил.