Большая книга ужасов — 43

– Не, я таким не буду, – заторопился он. – Я буду поэтом. Стихи начну писать… понимаешь?

– Известным? – Вербицкая прониклась торжественностью момента и выпрямилась.

– Как получится. – Столь далеко Влад не заглядывал. – Я в детстве много писал, это все у бабушки сохранилось. Вырасту – снова стихи писать начну.

Васька критично оглядела Муранова, видимо, пытаясь примерить к его голове кудрявую шевелюру Пушкина, к подбородку – бороду Толстого, в руках увидеть ружье Некрасова, а на плечах – косоворотку Есенина. Картинка не сложилась. Ну ладно, поживем – увидим.

Муранов не заметил скепсиса в глазах одноклассницы и со значением продолжил:

– Отец стихи писал. А я – в него.

– Такой же мерзавец? – хихикнула Васька, осторожно выговорив ругательное слово.

Она попробовала его на языке, обкатала между зубами, приспособилась к новому сочетанию звуков. Начинается другая жизнь! Неколебимая вера в родителей таяла. Василиса видела себя человеком, постепенно отдаляющимся от маминых требований, папиных ожиданий, учительских наставлений… Это произошло сразу и вдруг. Осознание этого чудесного превращения защекотало ее душу, заставило Ваську прислушиваться к себе, радостно принять все новое – например это ругательное слово. Теперь она его тоже может произносить, независимо оттого, нравится это кому-то или нет.

Влад решил не обижаться на это печальное сравнение. У них и так получался непривычно откровенный разговор.

– Мне кажется, мать хочет, чтобы я был похож на отца, – признался Муранов. – А я его даже не помню.

– Родители и сами не знают, чего хотят, – вновь стала серьезной Василиса.

– Это точно, – согласился с ней Влад. – Андалузская мамашка вряд ли поначалу хотела убить Аньку. А теперь – пока не зашибет ее, не успокоится.

– Может, родители просто не догадываются, что, если их желания сбудутся, ну, их дети станут такими, как им хочется, – начнется настоящий кошмар?

– Да уж! – Влад так ярко представил себе послушных детей и бегающих в панике родителей, что его даже передернуло. – Тогда уж никакой жизни. Одни бухгалтеры вокруг будут и президенты. Надо сопротивляться. Надо быть самими собой!

Васька хохотнула – сегодня она только и делала, что наблюдала за Владом. Выражение его лица было уморительным.

– Не боись, такого не будет. Кто и когда во всем слушался родителей? – легко бросила Васька, как будто сию минуту готова была возглавить группу подпольщиков-подрывников по работе со взрослыми. – К тому же родителей можно воспитывать.

– Пойди и воспитай леоновскую мамашу! Только гроб себе заказать не забудь перед этим.

– А чего ты сразу испугался? – возмутилась Васька. – Взрослые легче легкого поддаются дрессировке.

– Ага, – насупился Муранов. – То-то я смотрю, ты квартиру вашу драила! План дрессировки такой?

– Ну и подумаешь!…

Вербицкая растерялась и даже покраснела от смущения. Сидеть на лавочке во дворе и говорить о перевоспитании взрослых – легче легкого, а вот рядом с ними жить – дело другое: почему-то уже ничего не хочется делать…

Муранов смотрел на Ваську и ловил себя на том, что ему хочется зажмуриться – до того ему сейчас было хорошо.

– Ты почему так смотришь? – смутилась одноклассница. – Чего придумал?

Влад отвел глаза. Но, раз уж пошел такой откровенный разговор, стесняться было бы глупо.

– Хочу, чтобы ты меня поцеловала, – прошептал он.

– Ну, знаешь! – вспыхнула Васька. И вдруг резко наклонилась к нему.

Влад во все глаза смотрел на нее, поэтому, когда ее лицо приблизилось, глаза его неминуемо съехались к переносице. Поцелуя он толком и не ощутил – губы на миг почувствовали что-то мягкое и холодное, – и тут же он был оглушен ее смехом.

– Какой же ты сейчас чудной! – от души ржала Васька.

– А ну прекратите хулиганить! – крикнул кто-то сверху. – Вы что это там делаете?! – с явным удовольствием выругалась какая-то старушка. – Немедленно разойдитесь! Сколько вам лет?! Разврат какой!

Васька от хохота сползла на землю.

– Вам еще учиться и учиться, а вы что устроили?!

– Учимся, – булькнула Вербицкая.

Звякнула эсэмэска. Муранов полез в карман.

«Мы проиграли. Прощайте». И номер незнакомый – +491…

Влад хотел было попросить Ваську, чтобы она его еще раз поцеловала, а то он ничего не понял и не ощутил. Даже решил: он обязательно закроет глаза, чтобы она так не смеялась. Но отваги на вторую просьбу на ту же тему у него не хватило. О чем можно просить, когда человек рядом с тобой так хохочет?

Муранов повертел в руке сотовый, соображая, от кого могло прийти сообщение. Неужели это Митька? Перебрал в голове выданное Анькой несколькими часами ранее предсказание. Вроде бы все закончилось. Неприятности он заработал, разговор у него уже был, даже длинный совет он получил. Именно благодаря этому совету они с Васькой и избежали смерти. Песня не позволила Черной Девочке появиться, иначе она заморозила бы их своим черным взглядом, заставила бы себе подчиняться, как они подчиняются своим родителям.