Большая книга ужасов — 50

Анжи и сама не могла понять, почему ее так волнует судьба старого барина и откуда у нее вдруг появилась эта убежденность, что разрыв-траву найти можно. Впрочем, убеждение ее стало стремительно улетучиваться, как только она приблизилась к лесу. Здесь уже стояла непроглядная ночь.

Анжи попятилась. Вот в такие моменты и начинаешь верить во всяких леших и кикимор. Это стоя около костра, легко рассуждать, что правда, а что вымысел. А около темного леса да еще в купальскую ночь…

Глеб-то где?

– Найти большой папоротник, очертить вокруг себя круг, зачураться от нечистой силы, – бормотала Анжи, переминаясь с ноги на ногу. – Так ведь это все в двенадцать! Зачем раньше времени соваться? – оправдывала она свою нерешительность. – Тут весь лес обежишь, никого не найдешь, – она поежилась, обхватив себя за локти. – Глеб не дурак заранее в лес соваться. А сейчас и десяти нет.

Земля под ногами дрогнула.

– Они там что, бомбы взрывают? – покосилась она в сторону поселка.

Издалека донесся гул, порыв ветра пригнул траву, зашелестели кусты.

– Вот в двенадцать и приду, – решила Анжи, поворачиваясь к лесу спиной.

Над полями пропела знакомая мелодия радио «Маяк», позывные дробью забились в воздухе.

– Я же говорила – десять.

Сигналы точного времени острыми молоточками врезались в висок.

Один, два, три, четыре, пять…

Чем дольше били часы, тем яснее становилось – не десять. И не одиннадцать. Самую настоящую полночь отбивают невидимые куранты!

Лес заволновался, застонал. Анжи попятилась, споткнулась и больно села задом на кочку. Лес тяжело выдохнул, заставив Анжи зажмуриться.

Открыв глаза, она поняла, что все вокруг ожило. Скрипели, жаловались на жизнь деревья, перешептывались кусты, подхихикивали травы.

Гром упал сверху, сотряс землю, вернулся обратно звучным эхом. Земля покачнулась, накренилась и выбросила из леса быстрый огонь.

«Пожар!» – была первая мысль.

Но огонь мчался вперед, не оставляя за собой следов.

«Фонарик?» – На секунду в ее душе поселилось спокойствие, пока огонек не подлетел ближе и не стало ясно, что это не уголек из костра, не фонарь и даже не свечка, а искрящаяся и переливающаяся шаровая молния. Анжи сразу же стало нечем дышать. Она попробовала пошевелиться, но земля словно не отпускала ее.

– Стой! – Из леса огромными прыжками бежал человек, он все пытался нагнать огонь, но веселая молния в последний момент уворачивалась из-под его рук.

– Не трогай, не трогай! – замахала ладошкой Анжи: в бегущем человеке она узнала Глеба.

– Загоняй! – В азарте погони Глеб ничего не видел и не слышал.

Опять вздохнул лес, и в панике Анжи показалось, что из-за деревьев выглядывают крючковатые существа, что из-за каждого листа за ними следят.

– О-хо-хо, – вздохнули за ее спиной. – Тяжко мне, тяжко!

И в ту же секунду огонь подкатился к Анжиным ногам. Вблизи это уже не было похоже на молнию. Это был небольшой яркий цветок вроде одуванчика, желтый, с искрящимися лепестками.

Анжи взбрыкнула, пытаясь отползти от этого чудовища подальше. Глеб рыбкой бросился на беглеца.

– Есть! – торжественно проорал он прямо Анжи в лицо, покопался где-то под своим животом и выдернул руку вперед.

По округе прокатился звон. Цветок на мгновение ослепительно вспыхнул, отчего Глеба словно приподняло над землей.

– Круг! Нужен круг! – От испуга в Анжиной голове ничего не осталось, кроме этой мысли.

Она схватила первую попавшуюся палку, ткнула ее в землю, проводя перед собой линию.

– Огонь, вода – не тронь меня! – жарко зашептала она какую-то совершенно неуместную присказку. – Огонь, вода – не тронь меня! Чур меня! Чур, чур!

– Ох, – донеслось из темноты.

– Привет, дедуля! – захохотал Глеб. – Травкой не балуешься?

Стараясь не поднимать голову, Анжи все вела и вела свою бесконечную прямую.

Старый барин, в длиннополом пиджаке, весь заросший волосами, стоял перед ее линией, и из глаз его сочилась темнота.

– Ох, – повторил он, и правая рука его медленно поднялась.

– Не давай, не давай! – заплакала Анжи, не в силах оторваться от своего занятия.

– У-у-у-у! – запротестовал лес.

– Э, э! Только без насилия! – опомнился Глеб, но было уже поздно. Руки его не слушались. Веселый огонек замигал, готовый вот-вот погаснуть.

Анжи очень захотелось бросить свою палку и помочь Глебу, но сучковатый ствол словно прирос к ее пальцам, спина не разгибалась. Она упрямо сжала зубы и побежала быстрее. Если она успеет замкнуть круг, если она успеет замкнуть, если она успеет…

– Тяжко, – вздохнул Лутовинов, и чернота из его глаз залила все вокруг. Она словно схватила онемевшего Глеба, подтолкнула его в спину и заставила сделать вперед разделявшие их несколько шагов.

– Ох!

Их руки соприкоснулись.

– Не отдавай! – завизжала Анжи.

Цветок ослепительно вспыхнул, во все стороны разлилось его невероятное сияние, зарокотали, заворчали недовольные тучи.