Большая книга ужасов - 6

Я снова оглядел комнату отдыха. Бильярдный стол. Шары. Кии. Два сломаны, видимо, после вчерашней драки. Один цел.

Я взял целый кий и огрел им свинку. Прямо по голове.

Вообще–то я большой гуманист и животных не обижаю, даже люблю. К тому же я прекрасно понимал, что особого ущерба свинка Семафорову не нанесет. Только вот…

Только вот она вполне могла на самом деле заразить Семафорова каким–нибудь морско–свинячьим бешенством. А это уже было опасно.

И я стукнул свинку кием.

Свинка удержалась. После такого удара здоровый мужик, пожалуй бы, на ногах не устоял. А свинка устояла.

Вернее, увисела. Потому что на зубах…

— Ай, — сказал Семафоров.

Свинка все–таки разжала челюсти и обвалилась на пол.

Семафоров засунул покусанные пальцы в рот.

— Зря это ты так делаешь, — сказал я. — Может заражение быть. Бешенство. Потом будут тебе уколы в пузо делать…

Семафоров выдернул пальцы и побежал залечиваться в душ.

Я присел над свинкой.

Она была белая. Глаза красные. Альбинос. Довольно упитанная. Жирненькая — я бы даже сказал. Правда, ножки несколько длинноваты и тонковаты для такой тушки. Жутко это смотрелось… А так ничего особенного: кожа, шерсть, под шерстью толстый слой сала.

На шее свинки красовался тяжелый ошейник из стальной проволоки. Проволока была сплетена в виде клыкастых черепов каких–то животных.

И еще одна странная особенность. У свинки были слишком большие зубы.

Вообще–то я никогда не видел раньше морских свинок вблизи, но мне как–то представлялось, что зубы у таких вот свинок должны быть как у кроликов. Два торчащих наружу передних резца.

А у этой свинки были все зубы очень хорошо развиты. Как будто к изрядной тяжелой челюсти прицепили небольшое пушистое тельце.

И особенно были развиты верхние клыки. Мощные и перепачканные в крови Семафорова.

Я подумал, что, может быть, это какая–то редкая разновидность из Латинской Америки, что–то вроде королевской свинки.

Слишком уж свинка выглядела устрашающе и серьезно. Я бы такую свинку не стал дарить своим детям, это точно. Такую свинку на цепи надо держать. Кстати, может, как раз для того, чтобы сажать ее на цепь, и был предназначен ошейник с черепами.

«Может, это особая, боевая морская свинка из Перу?» — решил я…

Свинка–убийца, подумал я.

Тут появился Семафоров с густо перемотанной бинтами рукой. От него исходил запах йода, спирта и еще какой–то медицины.

— Чуть палец не отгрызла, — сообщил Семафоров. — Бультерьер настоящий…

— Я тебе говорил, чтобы ты коробку не открывал? Зачем полез?

— Посмотреть интересно было, — признался Семафоров. — К тому же я думал, что там на самом деле робот…

— Робот… — передразнил я. — Если ее в железную коробку поместили — ясно же, что лучше не проверять…

— А теперь что? Она сдохла?

Семафоров указал пальцем на труп животного.

— А ты бы, интересно, не сдох, если бы тебе по башке дубиной стукнули? Хотя ты, наверное, не сдох бы…

— Может, все–таки проверить?

Семафоров взял графин с соком и принялся поливать животное.

Признаков жизни свинка не выказывала.

Я отодвинул Семафорова, взял со стола кинжал для разрезания бумаги и ткнул свинку в бок. Она не пошевелилась. Тогда я просунул лезвие между зубами животного и поднял свинку на уровень глаз.

Свинка все равно не шевелилась.

— Сдохла, кажется, — сказал я. — Теперь ты, Семафоров, убийца. Живодеришко мелкий…

— Это же ты ее кием хлопнул!

— По твоему наущению, — отбрил я. — А она, может, тыщу баксов стоит, она, может, редкая. Будешь здесь три года бесплатно работать…

— Надо ее в этот ящик засунуть и в реку бросить, — занервничал Семафоров. — Будто и не было никогда…

Внезапно свинка открыла глаза. Резко. Зубы ее сошлись, впившись в нержавейку бумагореза.

Я дернулся и выпустил кинжал на пол.

Свинка и кинжал упали с громким железным звуком. Зверюга отшвырнула нож зубами и тут же вскочила на лапки.

Семафоров спрятался у меня за спиной.

— Жива, — прошептал он, — жива, зараза…

Свинка неожиданно легко, одним прыжком, заскочила на журнальный столик. Зашипела — пасть ее раздвинулась, и клыки безобразно выставились наружу.

Семафоров громко ойкнул, шагнул назад, зацепился за что–то и повалился на спину. Свинка спрыгнула на пол. Пасть ее была раззявлена, клыки двигались будто сами по себе. Ужасные клыки.

Семафоров сел.

Свинка оглядела комнату мутными красноватыми глазками.

— Такого не бывает… — снова сказал Семафоров.

Зверюга зашипела. И снова выпустила клыки.

— Что это? — спросил я.

— Не знаю…

— Что это за свинка?!

— Не знаю… Таких не бывает…

Тварь двинулась к нам. Медленным, каким–то даже осмысленным шагом.

— Она что…

Свинка щелкнула зубами. Глаза у нее поблескивали, и я начинал чувствовать, как меня в эти глаза затягивает. Я тряхнул головой и поглядел на Семафорова. Тот сидел, обалдело глядя на свинку и слегка покачиваясь из стороны в сторону.

— Семафор, не смотри ей в глаза, — сказал я.

Но Семафоров не слышал.

— В глаза не смотри…

Свинка заверещала и кинулась на нас.

Я схватил с подставки чучело утконоса и огрел эту зверину. Свинка схватила утконоса за его плоское утиное рыло и выдернула чучело у меня из рук.