Большая книга ужасов - 6

— У тебя яблока нет? — спросил я.

— Нет, а что?

— Ничего. Придется так. Настоящий индеец может метнуть томагавк на расстоянии волоса от головы добровольца.

— А кто доброволец?

— Ты.

И я размахнулся томагавком.

5 Легенда об осиновой пуле

Конечно, это была просто шутка. Я не собирался метать в Тоску топор, я же не идиот. К тому же попасть на расстояние волоса невозможно, такие штуки проделывал лишь старина Чингачгук, а он давным–давно помер в своей Оклахоме.

Дверь, к которой прислонилась Тоска, была нужной нам дверью, я срубил петли, и мы вошли внутрь.

Квартира Паровозовых была похожа на музей. Не тот музей, в котором хранятся окаменевшие трилобиты, наконечники стрел древних людей или, к примеру, чучела речных крыс и бобров. А на музей, в котором краеведы–любители собирают старые лапти, утюги и дверные ручки, до которых дотрагивался поэт Бальмонт проездом из города Шуи в город Париж.

Мы стояли в большой прихожей, заваленной пыльными ширмами с японскими журавлями, раструбами от граммофонов, пластмассовыми слониками, горшками и другой ерундой, которую так охотно собирают пожилые домохозяйки.

В углу маленький сверлильный станок. На стене на штыре настоящий немецкий автомат времен Второй мировой — вещь дорогая и редкая. Я подошел, дернул, но автомат оказался приваренным к этому самому штырю.

— Оригинально. — Я дернул посильнее, но ничего не получилось, крепко приварили.

Я подумал, что надо будет как–нибудь на досуге наведаться сюда и автомат срезать, но потом заметил, что он не только приварен к штырю, но и ствол у него залит каким–то металлом. А жаль.

— Вот комната Паровозова! — Тоска указала на дверь справа. — Нам туда…

На двери была нарисована картина голландского художника Ван Гога, на которой он изобразил самого себя с отрезанным ухом. Только на этой картине был совсем не Ван Гог, а парень лет двадцати и с ухом. Вернее с ушами. С большими заячьими ушами. Довольно оригинально. А глаза у него были зарисованы черными крестиками, как будто зашиты. Только я заметил еще кое–что.

Между плечом этого ненастоящего Ван Гога и его правым ухом виднелась небольшая осинка с красными листьями.

— Ты никогда не слышала историю про осиновую пулю? — спросил я и достал из рюкзака жестяную коробочку с тормозком.

Тоска рассмеялась.

— Что? — спросил я, устраивая коробочку на журнальном столике.

— Это у тебя что? — Тоска указала на коробочку.

— Тормозок, — пояснил я. — В смысле, небольшой перекус.

— Да, — протянула Тоска. — Раньше ты безо всякого перекуса…

— Чем старше становишься, тем больше ценишь радости жизни, — сказал я. — Яйца всмятку, удобное кресло, теплые носки из собачьей шерсти…

— Куропяткин, тебе же всего…

— Возраст тут абсолютно ни при чем, — оборвал я. — А в жизни надо находить приятные стороны. Везде. Даже здесь.

— Как ты можешь что–то есть?! — возмутилась Тоска.

— Садись. — Я придвинул стульчик. — Перекуси. Война войной, обед обедом.

Тоска поморщилась.

— Ты не понимаешь. — Я открыл коробочку. — Настоящий боец заботится в первую очередь о своем желудке. Только хорошо перекусив, можно охотиться за вампирами, оборотнями и альбомами–убийцами. Я это понял совсем недавно. Знаешь, Тоска, я ведь почти профессиональный повар, меня обучил один старый китаец еще в первом классе, но я никогда этого не ценил…

— Ты хотел что–то про осиновую пулю рассказать, — напомнила Тоска.

— Ах да. Это изумительная история…

Я достал из коробочки два внушительных бутерброда с курятиной, достал маринованные огурчики, пузырек с соусом ткемали, который я сам сделал, по своему рецепту, достал блинчики с медом. Собрался откушать, как всякий нормальный джентльмен.

— Будешь? — предложил я Тоске.

Так и знал, что Тоска не удержится. Она впилась в бутер, как голодный бультерьер, аж за ушами треснуло. Но щелкнуть кнопкой диктофона не забыла, она записывала все мои рассказы.

— Так вот, баллада про осиновую пулю, — стал рассказывать я. — В одном небольшом городке жили три брата. А отец у них был охотником, белку бил, бобра бил, по морде кому, если надо, бил… А матери у них вообще не было. И вот однажды отец пошел в лес по грибы, ну, и на охоту тоже. И не вернулся. Его искали–искали, но так и не смогли найти, решили, что в болоте утонул. А через год один охотник сказал, что видел отца в лесу. Что будто он шел, никого не замечая, по лесной тропинке. Тогда старший брат собрался и отправился в лес искать отца. И тоже пропал. И его тоже искали, но уже меньше. Все чего–то боялись, говорили, что в лесу поселилось какое–то чудище. Через год все повторилось. В лес теперь отправился средний брат. Конечно, он тоже не вернулся. Но в этот раз нашли его ружье. Оно было согнуто, руками так не согнуть. Последний брат хотел в лес пойти, но заболел. И через год он тоже не пошел, а пошел только через два года…

В глубине Дома культуры снова что–то свалилось. Тоска поежилась.