Большая книга ужасов — 60

– Бред! Бред и еще раз бред! – заорал Личун и чуть ли не бегом побежал от сумасшедшего Горбунова, а про себя подумал: не зря тонко подмечающие все школьники дали военруку кличку – Контуженый.

На календаре было 25-е число, но ясно было и ежу, что зарплату опять не дадут. Хотя чудеса все же иногда случаются. Вдруг каким-то странным образом деньги поступили в кассу как раз сейчас, после обеда?

Личун нетвердой походкой отправился в бухгалтерию. Там его обсмеяли, и более того, он встретился с директрисой Натальей Викторовной Клочковой, получил выволочку. За то, что не занимается подготовкой КВН и праздника 8 Марта, за то, что команда школы позорно проиграла на городской олимпиаде, а самое страшное – что он плохо ведет журналы. Пришлось идти в учительскую и там в присутствии Клочковой, как первокласснику, открывать классные журналы и заполнять запущенные страницы, где стояла его фамилия.

Так что ничего удивительного, что проходящий день никакого оптимизма в Личуна не вдохнул. Настроение, и без того неважное, было испорчено окончательно. Вспомнился предпоследний урок у 10-го «А». Класс был неудачный для любого учителя, а для него почему-то особенно. Как раз в этом учебном году соединили два класса: «А» и «Б». В «А» были ребята поумнее, а в «Б» – похулиганистее. И вот это соединение дало какую-то удивительную и гремучую смесь. Так что к ученикам нельзя было придраться по успеваемости, учились вроде все неплохо, имелось даже несколько круглых отличников, зато хулиганили все: начиная от этих самых отличников и кончая твердыми троечниками, каждый по-своему. У того, кто учился похуже, и проказы были попроще, а у тех, кто получше, – поизящнее. Так что нередко после уроков 10-го класса учителя, которые не смогли найти с ними общий язык, прибегали в учительскую, держась за голову, и говорили: «Ну и класс, ну и класс, никогда в нашей школе такого не было!»

Самыми заводилами были Роман Волкогонов и Андрей Масляев, два друга – неразлейвода. Учились они легко, с должной ленцой, чтобы не прослыть «ботаниками».

Зато уж проказничали от души, словно талант у них какой-то был находить приключения на свою и чужие головы. Притом Виталий Алексеевич был уверен, что он у них «самый любимый» учитель из всех – доставалось ему преизрядно, хотя поймать Масляева и Волкогонова не удавалось ни разу. Кто подпилил ножки стула преподавателя так, что, взгромоздившись на него своим тучным телом, он грохнулся на пол под общий хохот класса? Кто натер доску воском, чтобы на ней мелом писать нельзя было? Кто?… А, к черту! Если начать припоминать все эти гадости, никакого дня не хватит, не говоря уже о нервах.

Личун передернулся от неприятных воспоминаний и неосознанно потер ушибленный копчик – очень уж он неудачно приземлился на поломанном стуле.

Хотя надо сказать, что были в десятом классе, параллельном волкогоновскому, и почище персонажи. Тоже, кстати, парочка – Мухин и Кабанов, в своем кругу именуемые просто – Жора и Кабан. Вот уж по ком тюрьма рыдает горючими слезами! Эти не размениваются на подпиливание ножек учительских стульев. Курят на переменах, почти не прячась от педагогов, хамят в открытую, ходят слухи, что обирают младшеклассников, да и стибрят, что плохо лежит, – глазом не моргнут. Водят дружбу с настоящими уголовниками, несколько раз угоняли машины, да только им удалось не попасть в колонию благодаря каким-то покровителям.

И постоянно воюют с Волкогоновым и Масляевым. Прямо настоящие боевые действия ведут, с засадами и периодическими драками. Да ну! Надо о чем-то другом думать начать – на этих мелких кровососов нервов не напасешься, – одернул себя Виталий Алексеевич и заспешил домой, поеживаясь от все еще пробирающего мартовского ветра. Неожиданно в голове кольнула неприятная мысль: что-то слишком долго болеет Мазуренко из десятого. Может, прав Горбунов? Может, в самом деле дети куда-то пропадают?

Глава 2

А в то время, когда преподаватель биологии старался отделаться от мыслей о неблагодарных учениках, эти самые «неблагодарные» вели военный совет во дворе дома Романа Волкогонова, выгуливая его бедлингтон-терьершу по имени Лемми. Собака с интересом бегала по двору и обнюхивала мусорные баки, пока двое закадычных друзей сидели на лавке, жевали арахис из пакетика и обсуждали, как спасти город он надвигающейся опасности.

На вид мальчишки были как мальчишки. Андрей пониже и поплотнее, что называется, «тяжелая кость». Вихрастый брюнет, с вечно чуть прищуренными, словно в постоянной ухмылке, карими глазами. В свои шестнадцать он уже давно избавился от юношеских прыщей, голос «сломался» и звучал совсем по-взрослому. Он занимался конькобежным спортом, много читал и видел себя в будущем бренд-менеджером в крупной транснациональной корпорации типа «Кока-колы».