Большая книга ужасов — 60

Ну и пошел. Дом я его знаю. Пришел. Во дворе вроде тихо, детей нет, а под подъездом стоит – внимание! – машинка с государственными номерами. Что ей там делать? Дом-то у Валеры самый обыкновенный, хрущевка, и райончик так себе, никого там такого не живет, чтобы службы заинтересовать. Подхожу, значит, к тетке, ну, может, ее знаешь, сумасшедшая кошатница такая. Она постоянно во дворе тусуется со своими кошками. Здрасьте, говорю. Как котики ваши? Она мне: «Да вот болеет Анфиска, что-то глаза мутные, не кушает ничего, надо бы к ветеринару свозить, да где ж денег взять?!» Ну и все в таком духе. Я слушаю-слушаю, а потом спрашиваю, а что это за гости пожаловали с казенными номерами? Тетка зырк на дверь парадного, на машину, придвинулась ко мне (ох, и несет же от нее котами, Роман, думал, задохнусь). Так вот, придвинулась и так полушепотом мне: «Это к Мазуренкам приехали. Вроде Валера пропал, говорят. Так выясняют». Я круглые глаза сделал и только рот раскрыл, чтобы еще пару вопросов задать, а тут дверь открылась, и из мазуренкиного подъезда двое мужиков вышли. В штатском, но понятно, что или полицейские, или вообще эфэсбэшники. Рожи кирпичом, а за ними мама Валеры и отец. И мама вся зареванная. Дядя Коля ее за плечи держит и говорит что-то. По сторонам не посмотрели, сели в машину вместе с двумя этими «мордами» и укатили.

Вот так вот, Ромео, а ты говоришь: в Саратов. Фиг там! Валерьяна тоже можно в список пропавших определить. И это уже не шутки, потому что, я уверен, не только в нашей школе такие случаи есть.

Волкогонов задумчиво кивнул, сосредоточенно пережевывая арахис и неотрывно глядя на бегающую по двору собаку.

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – медленно проговорил он (водилась за Романом такая особенность – впадая в задумчивость, цитировать фразы из разных фильмов и книг) и повернулся к товарищу. – Ладно, значит, вместе с Валерой у нас получается четверо: Ковтун, Родионова, Шалимов и теперь еще Мазуренко… Ну? И что делать будем? Есть идеи?

– Ну что-что? Надо выяснить, что это за ерунда!

– Легко сказать. С чего начинать-то? Кто первый исчез из нашей четверки?

– Родионова вроде.

– Угу. К родителям ее соваться без толку…

Масляев угрюмо кивнул, высыпая на ладонь остатки орехов и отправляя их в рот.

– Да уж. Я думал, ее мама мне глаза выцарапает. Хотя оно и понятно, конечно, – дочке пятнадцать, и куда делась – не ясно… Короче! Родителей не трогаем, тогда кого? В ментовке тоже нам ничего не скажут. Еще и хвосты прищемят, если сильно высовываться будем.

– Угу. Значит, надо начинать с друзей-подружек, со всяких слухов и домыслов. Как говорится, попробуем построить дело на ерунде.

– А это откуда? – удивился Андрей: сообразить, из какого источника цитата, не получилось.

– Что? А, нет, это из личного изобретения, – усмехнулся в ответ Роман, встал со скамейки и сделал пару шагов вперед. – Надо выяснить, с кем в классе Родионова дружила. С этих персонажей и начать. Логично?

– Логично-то логично, но… – Масляев тоже поднялся на ноги и напряженно замер, глядя на арку подворотни, откуда выходили двое подростков в похожих болоньевых дутых куртках и спортивных штанах. Вообще, со спины этих двоих вполне можно было бы принять за близнецов, если бы еще и прически были одинаковыми, но у одного бугая голова была брита налысо, а у второго топорщился короткий рыжий ежик. Правда, сейчас эти детали увидеть не представлялось возможным – их скрывали вязаные шапочки, только у одного на ней были три адидасовские полоски, а у другого – найковская галочка.

– Черт! – ругнулся Волкогонов, засовывая руки в карманы.

– Оба-на! Гляди-ка, Кабанчик, что у нас тут за флора столпилась.

– Ты хоть знаешь, что такое флора? – Роман быстро глянул на товарища и, получив в ответ такой же сосредоточенный взгляд, снова перевел глаза на парочку извечных врагов, с которыми они воевали чуть ли не с первого класса.

– Ты не гони, Волкогонов, я знаю, что такое флора. И, может, даже получше тебя.

Жорик (а говорил именно он, Кабан пока только гыгыкал, помахивая полиэтиленовым кульком, в котором звенели бутылки) заговорщицки подмигнул и заржал.

– Вы бы валили отсюда, красавчики (снова гогот Кабана), взрослые люди хотят расслабиться, посидеть спокойненько на лавочке, чтоб перед ними не мельтешили всякие членистоногие. Членистоногие, понял? – обернулся Жорик к своему корешу, и оба заржали так, что аж собака Романа оглянулась, отвлекшись от обнюхивания старого тополя, который служил местом встречи местных дворняжек.

Масляев подошел к другу и встал рядом. Выяснять отношения с этими придурками сейчас совершенно не хотелось – были дела поважнее, но и просто сбежать было бы проявлением трусости. Они, конечно, побаивались своих одноклассников, но не настолько, чтобы безмолвно ретироваться. Волкогонов и не собирался отмалчиваться.

– Так валите в свой двор, там и расслабляйтесь. Нечего у меня под окнами гадюшник устраивать.