Большая книга ужасов — 60

Через какое-то время друзья совершенно утратили ориентацию в хитросплетении поворотов и коротких переходов, которыми вел их военрук. Оставалось полагаться только на то, что он знает, что делает и куда идет. Временами в соседних коридорах раздавались странные звуки, шорох, а в какой-то момент по всему лабиринту прокатился такой тоскливый вой или стон, что вся четверка застыла на месте. Андрей шумно вздохнул, когда вновь наступила тишина, а Роман нервно облизал губы, стараясь унять бешено колотившееся сердце.

Наконец-то впереди показался яркий квадрат – вход в хорошо освещенное помещение. Горбунов резко затормозил, повернулся к мальчикам и сантехнику.

– Пришли. Все помните? Готовы?

Все трое согласно кивнули. Вдохнув и выдохнув, Виктор Григорьевич направился к пятну света. Двое друзей не отставали, а вот Кузьмич все замедлял и замедлял шаг, так что, когда передовая троица оказалась в лаборатории Червякова, старик остался снаружи.

Дверной проем в логово сумасшедшего экспериментатора оказался как раз в торце коридора, от которого вправо и влево шли два ответвления. В обоих виднелись двери, некоторые из которых были приоткрыты. Подойдя к ближайшей, старик толкнул створку двери. Чуть скрипнув, она поддалась, и он вошел в темное помещение, поставил радио на пол и вытащил из кармана небольшой фонарик. Через мгновение пытливый лучик света уже шарил по стенам, пока не наткнулся на свиной пятачок розетки, которая оказалась прямо у дверной коробки. Довольно хмыкнув сквозь непрекращающееся бормотание, Кузьмич крутанул ручку громкости у радио до минимума и стал прислушиваться к тому, что происходит в лаборатории.

Глава 17

Лаборатория оказалась огромным запыленным помещением, вдоль стен которого было установлено множество непонятных приборов. Они больше были похожи на декорации черно-белого фантастического фильма, чем на настоящее научное оборудование. А в левом углу стоял гигантский аппарат, основная часть которого представляла собой металлическую капсулу. Вокруг нее бегали и переливались разноцветные огоньки, и на панели рядом их тоже была уйма, не считая нескольких рычагов и каких-то непонятных колес. Периодически по поверхности капсулы пробегали электрические разряды. Если бы не обстоятельства, Масляев и Волкогонов пришли бы в восторг от подобного фантастического антуража, напоминавшего романы Герберта Уэллса.

Друзья даже не сразу заметили человека, сидящего за простым деревянным столом и что-то пишущего. Он сидел к ним спиной, и лица видно не было. В принципе, ничего необычного в его фигуре или осанке не наблюдалось. До того момента, пока внезапно его не окутало затем исчезнувшее фиолетово-черное облако с какими-то белесыми искрами. Когда облако рассеялось, человек уже стоял прямо перед ними и пристально рассматривал мальчиков с каким-то странным плотоядно-изучающим выражением лица.

Он был худой и высокий. Черты лица своей резкостью могли бы посоперничать с угловатыми формами преподавателя ОБЖ. На вид Червякову (а это, без сомнения, был он) можно было дать лет сорок пять, но что-то во всем его облике сбивало с толку. Так происходит, когда смотришь на сумасшедших, возраст которых невозможно определить по внешности.

Темные волосы Владислава Сергеевича были аккуратно зачесаны, а глаза казались настолько черными, что в них даже не было видно зрачков. И ничто бы не выдало в нем нечеловека, если бы не сероватый болезненный оттенок кожи, который ассоциировался со смертельной болезнью, но плохо сочетался с понятием «живой человек». А больше всего в фигуре этого существа привлекали внимание руки – с тонкими изящными пальцами. Они больше подошли бы женщине. Эти руки пребывали в постоянном движении, будто Червяков не переставая перебирал струны невидимого музыкального инструмента. Как только он приблизился, на мальчиков пахнуло знакомым холодом и запахом крови с машинным маслом.

Ребята поежились и дружно посмотрели на военрука, тут же сделавшего шаг и вставшего между ними и хозяином лаборатории.

– Я смотрю, Виктор Григорьевич, вы совершенствуетесь, – зазвучал утробный голос с металлическими нотками. Самым странным и пугающим было в нем то, что Червяков не раскрывал рта, а звук доносился, казалось, из каждого кирпича стен помещения. В голосе слышались насмешливые и самодовольные нотки.

– Сразу двоих доставили, да еще и в сознании.

Ученый стал обходить гостей по кругу, неотрывно глядя на друзей, при этом в глубине его темных глаз зарождались какие-то бордовые сполохи.

– Они сами вызвались, – ответил военрук.

– Неужели герои? – хихикнули стены. – Как мило.

– Никакие мы не герои, – буркнул Андрей. – Виктор Григорьевич сказал, что вы можете наделить нас сверхспособностями.

Червяков остановился, и его тело «мигнуло», пропав и снова появившись. После этого какую-то долю секунды оно расплывалось, будто не решило, какую форму нужно принять.

– Как это раздражает, – досадливо скривился Владислав Сергеевич.