Большая книга ужасов — 63

– Эх, – вздохнул он безнадежно, – да зови как хочешь! Погоди! – вспомнил он вдруг. – Но если ты не настоящая девчонка, почему ты назвала меня сыном своей гугу, то есть своей тети? Получается, твоей тетей была моя мама? Как, ну вот объясни мне, как это возможно?!

– Очень просто, – пожала плечами Сиулиэ. – Я из рода Мапа, Медведя. Твоя мама, а значит, и ты – из рода Гаки, Ворона. Прародители наших родов были братьями и сестрами, так что мы все по сию пору родня. Понимаешь?!

– Нет, – ошарашенно покачал головой Никита. – Значит, ворон, который мне сено сбросил там, в болоте, – мой родственник?!

Еще он хотел спросить, не тот ли самый ворон еще в городе бился в его окно, чтобы предупредить о появлении шамана, но не успел.

– Не сено! – просто-таки рявкнула Сиулиэ. – Не сено, а богдо! Богдо – дух, фигуру которого делают из сена. Простое сено подожги – ничего не будет, кроме огня, а вот богдо своим пламенем может какую угодно нечисть напугать.

– Так вот что такое богдо! – воскликнул Никита. – Буду знать. Но как же так могло быть…

Он удивился, откуда же домовой мог знать это старинное нанайское волшебство, но догадался, что дедке-суседке вполне мог сказать его приятель дзё комо – нанайский домовой.

– Пора нам в путь, Никито́й, – нетерпеливо проговорила в это время Сиулиэ. – Пора спасать Омиа-мони!

– От кого? – быстро спросил Никита. – От того злого шамана? У которого тень без головы?

– Да какой он шаман! – презрительно скривила губы Сиулиэ. – Кандыках, больше никто! Это самые злые существа! Они живут среди людей, но отличить их можно только по тени, у которой нет головы. У кандыкаха много дёптон – оболочек. Он их быстро сбрасывает и быстро меняет. Но как ни притворяйся, а все же он не сможет увидеть Омиа-мони. Дерево душ видит только шаман!

– Значит, я не увижу?! – испугался Никита. – Но как же так?! Я должен спросить Омиа-мони, что случилось с моей мамой! Я должен это знать!

– Узнаешь, Никито́й! – уверенно сказала Сиулиэ. – Я тебе помогу. Ну а теперь давай выбираться отсюда.

– Наверх полезем? – предположил Никита.

– Нет, не так! – качнула головой Сиулиэ. – Через Нижний мир уйдем.

– Что, будем землю копать? – недоверчиво спросил Никита. – Чем?!

– Агди сиварин поможет! – спокойно ответила Сиулиэ.

Она принялась внимательно всматриваться в нагромождение древесных стволов, которое их окружало. Взобралась на выступ ствола почти на уровне головы Никиты. Девочка двигалась необычайно легко, словно взлетала.

– Что ты ищешь? – не выдержал Никита.

– Агди сиварин. Громовой камень.

– Это еще что такое?

– Не мешай, Никито́й! – отмахнулась Сиулиэ. И вдруг радостно закричала: – Нашла!

И принялась расковыривать щель в бревне, из которой торчало что-то темное, вроде камня, который непонятным образом застрял в стволе.

– Покажи, что там! – Никита от любопытства аж подпрыгивал.

– Вытащу – сам увидишь, – буркнула Сиулиэ, продолжая скрести ствол.

«Не слишком-то почтительно она со мной обращается, – угрюмо подумал Никита. – Ворчит да ворчит! А она кто? Всего лишь мой охранник! Могла бы быть и повежливей! Я ведь как бы ее начальник. Она мне служит. А что получается?!»

Ответить себе на этот вопрос он не успел.

Галька под ногами внезапно начала разъезжаться.

– Что там та… – начал было Никита, и вдруг какая-то сила вздернула его вверх.

Он не совсем понял, как это произошло, только он в один миг оказался рядом с Сиулиэ, как будто она его за ворот втащила!

– Держись крепче, Никито́й! – прошипела Сиулиэ, подвигаясь на узком выступе, чтобы ему было удобней стоять.

Никита схватился за осклизлые ветви обеими руками и с опаской поглядел вниз.

И увидел, как сквозь гальку просунулся из-под земли большой острый нож.

Нет, тотчас же понял Никита, это не нож – это острый коготь! Звериный коготь размером с нож! Но тотчас показалась не звериная лапа, а человеческая рука – огромная волосатая ручища… Она пошарила туда-сюда, вонзила коготь в брошенный Никитой мешок, повертела его так и сяк, а потом дырка в земле увеличилась – и оттуда высунулась косматая человеческая голова.

В первую минуту показалось, что это вернулся шаман, уже не раз виденный Никитой… но нет! Шаман, как ни был страшен, выглядел бы просто красавчиком по сравнению с этим жутким, смертельно бледным существом, все круглое лицо которого было изъедено черными пятнами гнили.

Бешеные, косящие от злобы красные глаза осмотрели мешок, разинулся огромный рот с черными корявыми зубами – и коготь поднес мешок к этому рту. С хрустом сомкнулись зубищи, откусив не меньше половины, огромный красный язык облизнулся – и голова, медленно погружаясь в землю, скрылась, а вслед за ней втянулась и ручища с когтем, на который был по-прежнему нацеплен мешок.

В прорытую ими ямину еще какое-то время сыпалась галька, но вот все стихло.

Никита почувствовал, что задыхается, и сообразил: все это время он не дышал. Вообще не дышал!

– Х-хто… хто это был? – прохрипел он, с трудом заставляя шевелиться одеревеневшие от страха губы.