Большая книга ужасов — 63

– Но в свое тело душа так и не вернулась, – вздохнул Дегдэ. – Значит, она до сих пор скитается в Буни, ищет дорогу назад, но не может найти.

– Я готов пойти туда и поискать ее, – прохрипел Никита. – Я ведь шаман…

– Нет, – покачал головой Дегдэ. – За пропавшей душой можно прийти только раз… А я уже приходил за ней.

– Значит, что? – пробормотал Никита.

Дегдэ вздохнул, словно не знал, что ответить.

Конечно, он знал. И Никита знал его ответ – этот страшный, безнадежный ответ…

– Положите ее, – попросил он, и Дегдэ опустил тело Улэкэн на траву.

Тигренок немедленно подошел и плюхнулся, привалившись к ее боку словно котенок.

Наверное, он подумал, что это его мама вернулась.

Но это была мама Никиты. И она не вернулась.

И что, никогда-никогда не вернется?!

Никита сел рядом, осторожно поглаживая ее черные волосы.

– Мама, – прошептал он, – мамочка, проснись пожалуйста, а?

Тишина. Вечный сон…

Она уснула и не проснется.

Пусть же спит спокойно.

– Гаки, намо́чи горо! – пропел Никита дрожащим голосом ту любимую колыбельную, которую когда-то пела ему мама. Ну вот… теперь он споет эту песенку ей. На прощание. – Гиагда горо, чадоа!..

Что-то легко прошелестело в вышине.

Бабочка, похожая на женщину с длинными волосами, спорхнула с ветвей Омиа-мони, коснулась крыльями губ Улэкэн – и исчезла.

Губы разомкнулись.

Улэкэн вздохнула и открыла глаза.

* * *

Никиту разбудил звонок.

Машинально пошарил рядом, сначала пытаясь прихлопнуть будильник, потом выключить мобильник.

Наконец дошло, что напрасно старается: звонили-то в дверь.

Дернул за цепочку бра.

Вспыхнул свет.

Как всегда, прежде всего Никита увидел мамино лицо, смотревшее на него с фотографии. И сонно улыбнулся в ответ на мамину улыбку.

Звонок раздался снова.

Что такое? Может быть, это папа?

Да нет, он должен прийти с работы только утром, а сейчас вон какая темнотища за окном!

К тому же у отца есть ключ.

Может, он его забыл?

Хотя папа никогда ничего не забывает…

На часах половина первого. Наверное, кто-то из соседей по ошибке позвонил не в свою квартиру.

Никита встал с дивана – и покачал головой, сам себя ругая. Заснул-то не в постели, не переодевшись на ночь! Как был в джинсах, футболке и толстовке от спортивного костюма, так и скорчился под пледом. А около дивана валяются кроссовки.

По идее, здесь должны валяться тапки, а кроссовкам место вообще в прихожей!

Да ладно…

Никита сунул ноги в кроссовки, ломая задники, что, конечно, строго запрещалось делать, и, немножко дрожа от сонного озноба, потащился к входной двери.

– Кто там?

– Никита, это я, – послышался мамин голос. – Ключ потеряла, представляешь?!

Мама?!

Никита остолбенел.

Там, за дверью, мама? Живая мама?

Так значит, все это был сон? Только сон?!

– Никита, – сердито сказал мамин голос, – ты что, забыл про меня? Или лег поспать на половичке под дверью?

Никита кинулся открывать:

– Мама! Ты вернулась! Ты же собиралась только в понедельник приехать…

– Ты что, не рад? – перебила Улэкэн, прижимая к себе сына. От нее пахло ветром, тайгой, дымом костра – от нее всегда так пахло, когда она возвращалась из своих этнографических экспедиций. – А папа очень обрадовался, когда я ему позвонила! Сказал, что постарается сбежать с работы пораньше.

– Я рад, – пробормотал Никита, таращась на нее и втаскивая с лестничной площадки огромный рюкзак. – Ты что, я очень рад!!! Я просто еще… не проснулся.

– Вижу-вижу! – засмеялась Улэкэн. – Пользуешься полной бесконтрольностью, да? – Она дернула его за полу толстовки. – А кроссовки-то… ужас! Ладно, быстро сними их и надень тапки. Переоденься в пижаму и иди досыпать. Я – в ванну, а то прокоптилась вся у костров. Толком утром поговорим.

– Интересно было? – спросил Никита, снова обнимая ее.

– Еще бы! – сказала Улэкэн. – Знаешь, мы нашли в тайге тигренка. Наверное, мать его погибла… Почему-то он решил, что я его мама, все ко мне прижимался. Мы вызвали охотоведов, и они буквально на днях доставят его в наш зоопарк. Обязательно сходим на него посмотреть!

– Тигренка? – пробормотал Никита. – Лучше бы ты его домой привезла.

– Ну уж нет, это не игрушка! – покачала головой Улэкэн. – Но зато я тебе потрясающий сувенир привезла. Очень редкая вещь, очень старинная.

Она расстегнула боковой карман рюкзака и вытащила потертую медвежью лапу с пятью растопыренными когтями.

Никита покачнулся.

– Знаешь, что это такое? – начала мама. – Это…

– Это май – волшебная медвежья лапа, – перебил Никита. – В таких лапах живут сиулиэ.

– Что?! – изумленно воскликнула мама. – Откуда ты знаешь про сиулиэ?! Словарь Сулунгу Оненко читал? Молодец!

– Я… видел сон, – опуская глаза, объяснил Никита. – Сон про сиулиэ и про Омиа-мони. Слышала про такое дерево?

– Ого! – усмехнулась мама. – Омиа-мони! Дерево Душ! Еще бы я не слышала! Но ты знаешь, говорят, что такого дерева нет на свете – оно существует только в шаманских снах!

– Ну, может, мне нечаянно приснился сон какого-нибудь шамана, – пробурчал Никита.

– Загадочно, – покачала головой мама. – Очень загадочно! Ладно, мы об этом еще поговорим.

И пошла в ванную.

Никита взял медвежью лапу и прижал ее к щеке.

– Привет, Сиулиэ! – шепнул он.