Большая книга ужасов – 66 (сборник)

Женька, которая никогда за словом в карман не лезла, неожиданно для самой себя растерялась. И осторожно спросила:

– А почему вы спрашиваете?

– Что-то ты с ним часто болтаешь, – сказала Лена. – И о чем, вот скажи, о чем? Парни ведь такие тупы-ы-ые! О чем с ними можно говорить?

– Да так, шуткануть-то с ними можно…

– Да с Бобра вообще упороться можно, – поддержала Рис.

– Не, Пендык тупее! – возмутилась Лена.

И они немедленно заспорили между собой, кто в их классе смешнее: Бобер – он же Генка Бобров или Слава по фамилии Пендык, которому даже кличку придумывать было не нужно. А Женька думала о другом.

У них в классе девочки были отдельно, мальчики – отдельно. Среди мальчишек верховодили Дима Зинчук и Толька Миронов, они были большие, сильные и наглые. «Метали бомбочки» – на четвертой перемене, когда все высыпали на улицу, швыряли о стену пакеты с молоком, которые выдавали в столовой. Могли в классе выругаться матом. Учились плохо. Третировали девчонок, задирали парней, и ходили слухи, что они отбирали деньги у младшеклассников. Эта парочка четко следила за поведением одноклассников. Они ненавидели мальчишек, которые старались хорошо учиться, не дрались и не ругались. А если вдруг замечали, что кто-то из одноклассников начинал дружить или просто часто общаться с девчонкой, дразнили «дураком с нулевой хромосомой» и науськивали на него своих «шестерок» – Бобра с Пендыком. Девчонкам тоже доставалось. Их могли безнаказанно дернуть за волосы, отобрать рюкзак или сумку с учебниками и забросить в кусты.

Женька их ненавидела и… боялась. Потому что слишком хорошо знала, к чему может привести ссора с Зинчуком и Мироновым. Она не хотела, чтобы с ней вышло как с бывшей подружкой Ленки Никитиной Светкой Деминой. А ведь Демина совсем ничего такого и не сделала! Просто в нее вдруг влюбился Бобер. А Бобер в их строгой классной иерархии принадлежал к «отстою». Бобер влюбился, начал писать Деминой записочки, а Миронов, просто хохмы ради, пустил слух, что это сама Демина влюбилась в Бобра. И старательно выстроенная репутация девчонки, твердо державшейся ровно посередине между «крутыми» и «отстоем», рухнула. Ее затравили до того, что ей пришлось перевестись в другую школу. А Никитиной повезло, что она вовремя сообразила, куда ветер дует, и, забыв про подругу, быстро прибилась к Женьке с Риткой.

Сашка, конечно, не был ни Бобром, ни Пендыком. Женька поначалу очень переживала, сможет ли он вписаться в их класс, но у него все более или менее получилось. Даже несмотря на то, что он был почти «ботаном» и немножко «зпр» одновременно. Он как-то ловко сумел сойтись с бессменным старостой их класса Вовой Руденко, а потом вдруг выяснилось, что он и постоять за себя может. Зинчук и Миронов делали вид, что Карпова в классе не существует. Женька Сашкой втайне гордилась.

Но гордиться – это одно, а начать открыто дружить с ним и еще, не дай бог, сесть за одну парту – совсем другое. Во-первых, она сама так тщательно следила за своей репутацией, что не была готова ею рисковать, а во‑вторых, захотел ли бы сам Сашка раз и навсегда попасть в касту «дураков с нулевой хромосомой», было неизвестно. А потому, как бы Женьку ни тянуло рассказать подругам все-все про свою дружбу с Сашкой, про лето в Рускеала, про вылазку на комбинат, она вынуждена была молчать.

Обед закончился. Рис с Ленкой больше про Карпова не расспрашивали. Женька вздохнула и потащилась в класс.

С Сашкой они условились встретиться за квартал от школы: он позвал ее в кафе выпить чаю с пирожными.

– Ну?! – едва они уселись за столик, спросил он.

– Что? – не поняла Женька.

– Как что? Что написано на тетрадных листочках из сейфа? Только не говори, что ты их еще не прочитала!

– Да, не прочитала. На фига нам листочки? Я планшет хочу!

– Женя!

– Ладно-ладно, я сегодня же их отсканирую и пришлю тебе, о’кей?

Поболтали о школе. А потом Сашка, помявшись немного, спросил:

– Женька, ты же мне друг?

– Да. А что?

– Жень, ты не рассказываешь… Но я хотел спросить… Хочу спросить… Ты боишься огня, ведь так? Тебе снятся кошмары про пожар. И у тебя на левой лопатке шрам, похожий на ожог. Что же с тобой произошло?

– Я не хочу об этом говорить.

– Почему? Может быть, ты расскажешь и тебе станет легче, ты…

– Карпов, отвянь. Я не хочу об этом говорить, не хо-чу. Все, адьес.

– Женька, ну ты же не такая злая, ты добрая. Чего ты сразу?

– Я не добрая и не злая. Я добрая в злую полосочку. – И она выскочила из кафе, оставив Сашку расплачиваться.

А вернувшись домой, села за стол и задумчиво уставилась на тетрадные листки из сейфа: может, Сашка прав и это важная находка?

– Ну рассказывай! – ворвался в комнату Лешка.

– Как культурист-блондин, объевшийся кукурузы, лопнул в солярии?

– Да не!.. – Брат резко прикрыл дверь. – Про…

Вслед за дверью почему-то резко захлопнулась форточка, а листки бумаги разлетелись по полу.

– Что делаешь-то?! – тут же вспылила Женька. – Прочитаю все – расскажу, не лезь!

– Да я че, я ниче. Я к парням пойду, у нас ваще крутые дела.