Большая книга ужасов — 67 (сборник)

– Там днем и ночью полно народу. Они будут тебе мешать.

– Ерунда. Обожаю людей!

Мы обе улыбнулись, я встала первой, и Психологичка, как миленькая, пошла за мной, роняя на ходу таблицы.

По холлу и правда бегала парочка первоклашек. Они нам не помешают. Психологичка сама повела меня к единственному столику, ей же надо где-то разложить свои бумажки. Там был удобный диванчик и куча цветов. И еще телефон.

Психологичка уселась, нацелившись ручкой в блокнот, и делала терпеливое и выжидательное лицо. По морщинкам у глаз я видела, как она изо всех сил старается не засмеяться. Мы хорошо повеселились, составляя рассказы по жутковатым картинкам Мюррея. Это важно, чтобы втереться в доверие. Психологичка сейчас, наверное, ужасно горда собой: чокнутый подросток, которого час назад не могла успокоить вся больница, у нее хохочет как миленький.

Настало время чистого листа. Я подстроилась к Психологичкиной позе, еле поймала и успокоила ее дыхание (хватит ржать!), поехали, психологи-недоучки. И помним про конкретную установку.

– В одной деревне, недалеко от детского лагеря, жила-была девочка с мамой, папой и жирным котом. – Я развела руками, показывая жирного кота, и выбила блокнот из Психологичкиных рук. Он удачно кувырнулся за спинку дивана.

– Ой…

– Ничего, продолжай. Потом достанем.

– Однажды, холодной летней ночью, она пошла купаться с друзьями на речку. Мама говорила: «Не ходи, сегодня холодно».

– Скажи: в лагере заложена бомба! – шутил папа.

Мама сказала, но девочка все равно не послушалась и пошла.

Ночью у реки и правда было холодно. Ребята по-быстрому окунулись и засобирались по домам, но тут к ним подошел кто-то в черной одежде. Его лицо было закрыто капюшоном, а фигура худая, будто внутри одежды вовсе ничего нет. Он подошел к компании и взял за плечо одного из ребят… Дальше девочка не помнит.

Когда она открыла глаза, вокруг было темно и тесно. Руками она нащупала обивку гроба и ужасно испугалась, что ее похоронили заживо. Она стала биться и кричать, и крышка сдвинулась под ее напором. Девочка теперь была очень сильной. За несколько минут она выбралась из могилы, хоть это и считается невозможным, если ты обычный человек. Она увидела ночное кладбище и собственный памятник с неудачной прошлогодней фотографией. С досады она выломала фотку и пошла домой. Ее терзал странный голод.

По дороге ей попался навстречу один прохожий. Девочка поравнялась с ним и неожиданно для себя вцепилась ему в горло. Ей сразу стало легко и хорошо, хотелось жить и любоваться луной. Она побежала к своему дому, заглянула в окно… Родители уже спали. На столе стоял ее портрет в черной рамочке, а жирный кот, который умывался на подоконнике, при виде девочки зашипел и драпанул прочь. Девочка поняла, что домой ей нельзя.

Остаток ночи она гуляла по лесу и слушала шум деревьев. Только под утро, когда выглянул первый солнечный луч, ей стало неуютно и захотелось спрятаться в какое-нибудь темное место. Она вернулась к своей могиле и там проспала весь день.

Ночью она проснулась. Голода уже не было, это была очень худенькая девочка, и убитого прошлой ночью прохожего ей хватило надолго. Но ей было тоскливо. Она поняла, кем она стала и что ей больше нельзя видеть свою семью и своих друзей. Она выбралась из могилы и побрела в сторону детского лагеря, который находился неподалеку. Всю ночь она бродила под окнами корпусов, прислушиваясь к дыханию ребят, и думала, что уже никогда не сможет играть со сверстниками, как раньше. Рассвет застал ее в лагере, и она спряталась в сарайчик рядом с кружком «Умелые руки», там было достаточно темно для нее.

Она сидела и слушала, как вокруг играют дети. Они резвились и вопили. Скажи: «В лагере заложена бомба», – не было бы такого шума, как тогда. А девочке было грустно одной в сарае.

Так теперь проходила ее жизнь. Ночью она гуляла и представляла себе, что все у нее, как раньше: вот родная деревня, вот дом, вот лагерь… А днем она пряталась в том сарае, чтобы послушать, как вокруг играют дети. Ей было тоскливо, что она не может быть с ними. Она пыталась найти своих друзей, которые были с ней тогда на реке, но от друзей остались только могилы, засаженные цветами. Так бывает, вампирами становятся не все…

А в это время в лагере отдыхала другая девочка. Она тоже была не такой, как все, но и не такой, как первая. Когда всходила полная луна, та, вторая девочка, превращалась в волка и тоже шла убивать. Ее никто не кусал и не хоронил заживо, она родилась такой и уже, наверное, привыкла, что у нее нет друзей. Люди сторонятся таких, как она. И еще она терпеть не могла таких, как первая. У вампиров и оборотней старая вражда.

Девочка-оборотень вошла в сарай и увидела девочку-вампира. Она не поняла, кто перед ней: клыки у вампира отрастают только ночью, а пахнет сытый вампир почти как человек. Девочка-оборотень пожалела девочку-вампира, она прекрасно знала, что такое быть одной и не иметь друзей. Они поболтали. Нельзя сказать, что подружились, но для врагов неплохо поладили.