Большая книга ужасов — 7

Московские подземелья, тоннели, бомбоубежища, секретные ходы минувших эпох, ветки, ремонтные пути и отстойники метрополитена образуют под землей разветвленную и непредсказуемую паутину. Паутину из двенадцати переплетенных уровней, нижний из которых залегает на глубине более семисот метров, что в шесть раз глубже самой глубокой станции метрополитена – «Дубровки».

Паутину, в которой проще сгинуть, чем выйти наружу. Это сумеречная зона тайн и загадок, никогда не видевшая солнечного света.

Многие явления, происходящие под землей, не находят логического объяснения. Недаром диггеры говорят, что самое безобидное, что можно встретить под землей, – это мертвецы и крысы. Все остальное – много, много хуже...

Справочник диггера

1

Он поклялся, что доберется до них. И, если сможет, выполнит свою угрозу: сейчас, через год или через двадцать лет. Человеческого времени для него не существует, он терпелив, как все бессмертное. Терпелив и полон ненависти – неугасимой, как адское пламя. Ненависть эта направлена на них троих, и она тем сильнее, что они сумели взять верх.

Филька до сих пор вскрикивает ночью, когда во сне видит его раскаленный взгляд. Он просыпается в поту, сидит на кровати, раскачивается и думает: «Нет, он не придет, его удержит кирпичная кладка. А если и нет, то удержит кое-что еще, такое же могущественное и древнее, как он сам...»

Тогда они закладывали пролом с такой поспешностью, что Филька уронил мастерок. На последние ряды раствор приходилось бросать прямо руками. И все это время он скрежетал и рвался наружу: ребята ощущали, как дрожит и крошится камень, на который он старался вскарабкаться.

А потом, когда последний кирпич встал на место, Петька, который и здесь остался в своем репертуаре, наступил себе на шнурок и разбил Анькин фонарь. В тот момент она даже не ругалась, только пискнула «блин», хотя в другое время удавила бы за него даже нехилую собаку Баскервилей.

До сих пор неясно, как они выбрались наружу, имея только зажигалку «Бик» и журнал, из которого Анька выдирала страницы. Представляете, как могут гореть глянцевые листы? Только чадить и вонять – света от них почти нет.

В тот раз они опустились на триста двенадцать метров ниже уровня Москвы-реки. Больше ничего не скажу, чтобы не выдать тайну. Ведь там, под землей, таится смерть...

2

Филька отлично запомнил день, когда все началось. До мельчайших подробностей, начиная с той, что с утра он надел носки разного цвета, потому что никак не мог собрать пары без дырок на больших пальцах. К тому же на уроках его ужасно щекотала недавно заведенная крыса по имени Нуль-Хвоста. Нуль-Хвоста была крыса не белая, а обычная, подвальная. Той самой никакой породы, от которой слабонервные девицы начинают производить неприятные для слуха визги. Вид у крысы был боевой. Вместо хвоста – обрубок сантиметра в два. Около шеи длинный шрам, на котором не растет шерсть. Поперек спины зеленкой написано «диггер-крыс». Это Анька постаралась, любит она такие приколы.

Нуль-Хвоста жила у Фильки уже месяцев шесть – почти с того самого дня, как они всерьез увлеклись диггерством. Он нашел ее в тоннеле у «Киевской», где идет залаз наверх. Какой-то псих затолкал ее в консервную банку, обрубив зазубренной крышкой непоместившийся хвост. Под землей вообще полно ненормальных типов, от которых никогда не знаешь, чего ожидать. Именно потому диггеры и делают сразу ноги, едва заслышав в тоннеле шаги или увидев пятно чужого фонаря.

Вначале Хитров хотел подарить крысу Аньке, и она была обеими руками «за», но ее родители, как выяснилось, терпеть не могут всего, что имеет четыре лапы, пусть даже и без хвоста. Пришлось Фильке оставить Нуль-Хвосту у себя. Незаметно он привязался к ней и иногда даже говорил: «Она мне как сестра! Сестры-то у меня никогда не было!» И Нуль-Хвоста тоже к нему привыкла. Отпусти Хитров ее в комнате, где будет тридцать человек, – она подбежит к нему и вскарабкается по одежде к воротнику. На уроках же она приучилась сидеть под свитером и не высовываться. Вроде: залегла на дно, нету меня...