Большая книга ужасов — 72

Каталка в это время оказалась в каком-то помещении, где стоял затхлый, неприятный запах, словно здесь не убирали и не проветривали лет десять.

А может, и двадцать. Или даже больше!

— Баба Нюра! — крикнул гулким басом шофер. — Гони лифт!

Тишина.

— Баба Нюра-а! — надсаживался шофер.

— Чего зря разоряешься? — сердито спросил врач. — Она же тебя не услышит. Скажи в стенку — монах передаст.

— А, забыл, что у тутошних свои законы! — сказал шофер и глухо пробубнил: — Монах, слышь? Бабе Нюре сообщи, что лифт нужен.

Показалось Сереге или здание чуть содрогнулось?..

Раздался пронзительный визг — видимо, это спускался лифт. Заскрипели, отворяясь, дверцы. Похоже, тут все механизмы заржавели во времена незапамятные! И никому до этого дела нет.

Серегу вкатили внутрь, причем ногами он уперся во что-то толстое, холодное и упругое. Это неведомое оттолкнуло его довольно сильно, даже каталка немножко отъехала.

Серега приоткрыл один глаз. В лифте было полутемно, в углу горела маленькая красная лампочка, но разглядеть хоть что-то в ее свете было трудновато.

Лифт остановился, Серегу выкатили, ни слова не сказав на прощание бабе Нюре. Впрочем, с ней и не здоровались.

— Ну, куда его? — спросил шофер. — В коридоре оставить?

— Ты спятил! — возмутился врач. — Сказано же было — ни в коем случае в коридоре не оставлять! А вдруг доктор задержится? Еще не хватало, чтобы вся эта братия до него добралась!

— Ладно, вот вроде пустая палата, — буркнул шофер.

Скрипнула дверь, Серегу еще немножко провезли, потом каталка остановилась.

— Ну что, пошли? — сказал врач. — Доктор велел, как освободимся, ехать его папашу караулить на перекрестке за станцией.

«Что ж там за папаша такой у этого доктора, что его надо караулить? — недоуменно подумал Серега. — От кого? Или это его самого надо караулить, чтоб не сбежал?»

— А сам доктор где? — сердито спросил шофер.

— Да не нашего ума это дело! — отозвался врач. — Нам главное — папашу не упустить. Как увидим, сразу доктору позвоним. У папаши «Рено», запомни.

«У нас тоже „Рено“», — вспомнил Серега с тоской.

Если бы их «Рено» не сломался, его бы здесь не было!

— А номер какой? — спросил шофер.

— Да на кой черт тебе номер? В этих местах «Рено» раз в год проедет! — усмехнулся врач. — Ты тут автомобили вообще видел? Наша дохлая «Газель» да «Хаммер» доктора, вот и весь автопарк!

— Есть охота, — проворчал шофер.

— Пока будем ждать — перекусим, — успокоил врач. — Там в рюкзаке бутеры лежат, я видел. И «Фанта».

— Живем! — обрадовался водитель.

Потом хлопнула дверь, и Серега почувствовал, что остался один.

И наконец открыл глаза…

* * *

Тем временем поезд сообщением Нижний Новгород — Казань остановился на станции Суроватиха. На перроне уже собрались пассажиры, ожидающие посадки. Однако тем, кто собрался войти в пятый вагон, пришлось поволноваться: двери не открывались, проводница не появлялась.

Пассажиры были вынуждены заходить через соседние вагоны.

Поезд тронулся, но никто не проверял у вошедших билеты.

Появился начальник поезда. Он прошелся по купе, извиняясь и успокаивая пассажиров.

Проводницы не было.

Начальник поезда расправил скомканный половичок в коридоре и неодобрительно покачал головой, увидев надпись «Погости», сделанную от руки на расписании движения поезда.

Удивился: почему Погости?! Погосты — вот как называлась старая, заброшенная, всеми покинутая станция, которую даже в железнодорожное расписание давным-давно не вносили!

Уж очень страшное у нее было название. Ведь погосты — это кладбища…

А теперь это название вписали, да еще с ошибкой. Почему? Зачем?

И еще начальник вспомнил, что недавно в пятом вагоне был сорван стоп-кран, чтобы остановить поезд на этой станции Погосты…

Он тогда попытался выяснить, кто сорвал стоп-кран, однако проводница клялась, что ничего не знает.

Начальник пообещал как следует наказать ее после прибытия в Казань. И вот теперь она исчезла.

Может, сбежала? Или заболела от страха?

Начальник вспомнил, что мельком видел машину «Скорой помощи», которая стояла неподалеку от заброшенной станции Погосты, а потом, когда поезд тронулся, двинулась вслед за ним по старой проселочной дороге, которая шла параллельно железнодорожным путям.

Может, эту «Скорую» проводница вызвала? Но почему ничего не сказала начальнику?!

— Уволю! — мрачно пробормотал он, вскрывая своим ключом запертое служебное купе.

И тихо вскрикнул…

Проводница лежала на полу.

Вокруг валялись комья сырой земли, от которой несло вонючей гнилью.

Проводница была холодна, недвижима, бледна, глаза закрыты.

Потрясенный начальник поезда поискал пульс.

Пульса не было…

— Она умерла! — воскликнул начальник.

— Все там будем! — пробурчал кто-то рядом.

Начальник поезда обернулся.

Никого.

Послышалось?..

Начальник выскочил в коридор и запер купе.

Его трясло. Он был в ужасе и от этой внезапной смерти, и от того, что ему показалось, будто это грязная, осклизлая земля, рассыпанная вокруг проводницы, пробурчала: «Все там будем!»

Пробурчала хлюпающим мужским голосом…

* * *

Каталка, на которой лежал Серега, стояла посреди больничной палаты, находившейся в состоянии удивительной заброшенности.