Большая книга ужасов — 72

— Пашенька! — выдохнула она. — Неужели это ты?!

«Почему „Пашенька“? — удивился Саша. — И почему она так обрадовалась? Разве мы знакомы? Я ее не знаю! Никогда раньше не видел!»

— Пашенька, наконец-то ты за мной пришел, — шепнула женщина. — Я так измучилась от этих болей! Спаси меня от них! Забери меня с собой! Наконец-то мы снова будем вместе, как…

Ее худая рука слабо дрогнула, показывая куда-то в сторону. Саша покосился туда и увидел фотографию в затейливой рамке, которая стояла на столике около кровати. На фотографии были изображены мужчина и женщина — довольно молодые, примерно такого же возраста, как Сашины родители. У мужчины были лихо закрученные мушкетерские усы.

Точно такие же, как у того человека на надгробии!

— Все, Пашенька, — чуть слышно прошелестело рядом. — Идем. Идем скорей!

Сашка повернул голову и снова встретился взглядом с женщиной. Ее глаза были полны слез, но губы слабо улыбались. Саша смотрел, смотрел на нее… И вдруг понял, что она его уже не видит. Она умерла!

Внезапно он ощутил, что ноги его отрываются от земли, будто какая-то сила поднимает его вверх, и не сразу сообразил: это нетопырь снова вцепился в лоскут и выносит его из комнаты, поднимается в высоту, стремительно летит, взрезая воздух крыльями, над городом, снижается над парком — и внезапно разжимает зубы!

…Саша открыл глаза и долго смотрел на что-то темное, жесткое, на чем он лежал. Не сразу удалось сообразить, что это асфальт.

Приподнялся, огляделся.

Что ж такое?! Почему он лежит на дорожке в парке Кулибина? Споткнулся, когда шел от Витька, упал — и что? Сознание потерял, что ли?

Стало жутко.

Вскочил, огляделся.

Как хорошо, что все аллеи так ярко освещены фонарями! Как хорошо, что так ярко освещена Белинка! Как хорошо, что дом почти рядом!

Саша со всех ног кинулся бежать, от спешки спотыкаясь и заплетаясь ногами, изо всех сил пытаясь вспомнить, как же это умудрился упасть в парке, но ничего вспомнить не смог.

* * *

Проснулся он с тяжелой головой и противной ломотой во всем теле. Так бывало, когда начиналась простуда. Но она обычно настигала его зимой, а сейчас никакая не зима — сейчас лето, погода чудесная. Солнце вовсю светит в окно, небо сияет невероятной голубизной, пахнет влажной свежестью дворового садика. Весна в этом году грянула необычайно дружная, поэтому цвело все сразу: и сирень, лиловая и белая, и яблони, и жасмин, который, оказывается, правильно называть чубушником, но ужасно неохота такое красивое и чудесно пахнущее растение называть таким деревянным словом.

Да, лето, да, тепло… а тело ломит. Неужели Саша простыл, пока валялся вчера на асфальте? Похоже, он решил уподобиться Егору с его любимой привычкой чихать и кашлять в самую жару! И что теперь делать? Пить какие-то таблетки?

Он угрюмо побрел на кухню, выдвинул ящик стола, в котором были навалены всевозможные лекарства, и поковырялся в них. Названия ничего ему не говорили. Про них все знала мама, но мама сейчас в Арзамасе. Можно, конечно, позвонить и спросить, что делать, какое лекарство принять, но неохота. Мама разволнуется, а уж насчет Сашиного здоровья она волнуется так, как будто инопланетяне высадились на соседней крыше и чихнули на любимого сыночка. Ну а папа принципиально ни от чего не лечился, уверяя, что все само пройдет, — и оно в самом деле проходило, даже грипп, от которого остальные в лежку лежали.

Папа сейчас бы…

Нет!

Саша зло мотнул головой и задвинул ящик стола с такой силой, как будто там лежали не лекарства, а все его воспоминания об отце — такие тяжелые, мучительные… и в то же время такие дорогие и незабываемые.

Зазвонил мобильник. «Витек» — высветилось на экране.

Саша мельком глянул на часы — да так и ахнул. Ничего себе, поспал он! Уже половина двенадцатого! А ведь они договорились встретиться в одиннадцать у Егора. Ребята, наверное, все собрались, ждут его и ругаются.

— Витек, я все, я собираюсь! — завопил он, плечом прижимая трубку к уху и пытаясь в этой неуклюжей позе освободиться от майки и пижамных штанов. — Проспал нечаянно!

— Куда ты собираешься? — удивился Витек.

— Ну мы же договорились к Егору пойти, ты что, забыл? — озадачился Саша.

— А, так ты еще ничего не знаешь… — протянул Витек.

— Чего я не знаю? — насторожился Саша.

— У Егора сегодня ночью тетя умерла. Он, конечно, со своей мамой поехал туда с утра пораньше. Так что встреча отменяется.

— Ну, меня он не предупредил, — пробормотал Саша растерянно, замерев в одной пижамной штанине.

— Да он никого не предупредил, — вздохнул Витек. — Просто Макса роды сегодня с утра пораньше припахали на дачу ехать — ну, типа страшная месть за то, что он вчера практически до полночи где-то шлялся и на звонки не отвечал. Теперь будет там три дня торчать кверху попом на грядках. Он как узнал про это, позвонил Егору — сказать, что не придет, — а тот ему и говорит: такие дела, у нас траур. Макс мне перезвонил, но тоже буквально вот только что, потому что я тоже проспал, он меня уже по пути в свою Киселиху вызвонил.