Большая книга ужасов — 73

Ладно. Никита отошел от бочки, скептически посмотрел на нее еще раз. Переложил ведро из одной руки в другую. Тонкая дужка привычно легла в ладонь между мозолями. Он успел натереть подушечки на пальцах. Наверное, дома без утренних походов за водой ему будет грустно.

Телефон в кармане чирикнул. Мама интересовалась: «Что нового?» Никита огляделся. Да все по-старому — призраки, привидения, драки, ночные стрелки, похороны кротика…

«Воду в бочку таскаю», — отбил Никита и добавил недовольную мордочку.

«Держись!» — посоветовала мама.

Так он и держится. За ведро.

— Привет!

Мелкая. Кофта высохла. Ведро полное. Последние капли падают, разгоняя по поверхности воды веселые круги.

— Опять кротик? — не сдержался Никита. Девчонку было жалко. Какая-то жизнь у них тут кривая — играют в похороны, прячутся.

— Нет, — жизнерадостно улыбнулась мелкая. — Я другое придумала. А почему ты не уезжаешь?

— Не хочу. — Говорить с мелкой было неловко. Мелкая она была.

Девчонка вытащила свое ведро из-под носика колонки.

— А было бы хорошо. — Она вздохнула.

Никита качнул ведром, заставив его скрипнуть.

Мелкая… Она всего лишь мелкая. А бить мелких нельзя. Даже пустым нельзя.

— Полинка, подожди!

По дороге несся красный. Пропыхтел мимо Никиты, догнал мелкую. С жаром заговорил. Полинка обернулась на Никиту и широко улыбнулась.

Никита вздрогнул. Такими улыбками обычно награждают мумии в фильмах ужасов. Так улыбался Фредди Крюгер, когда являлся в снах своим жертвам. Так улыбались маньяки в сотнях ночных кошмаров.

Вода перелилась через край ведра, намочив кроссовки. Никита медленно опустил рычаг.

И кто же это сказал, что маленьких бить нельзя? Догнать, нахлобучить ведро на голову, повалить. А потом пускай ревет и все рассказывает родителям. Что это у них за игры такие…

Мария Егоровна… Его первая учительница. Вот кто настойчиво повторял, что маленьких бить нельзя. Никита был самый старший в классе. Драться хотелось постоянно.

Никита смотрел по сторонам. Помимо мелких в поселке много взрослых. Ходят, встречаются на перекрестках, разговаривают. Вроде люди нормальные. В кого дети такие психи?

Никита отнес воду, вернулся.

Хельга.

Чуть ведро не уронил.

В руках стопка книг.

Никита остановился.

— Хочешь со мной в библиотеку? — Сверху книжка в черной обложке: по центру парень и девчонка в длинном платье, вокруг них ветвится что-то колючее.

Никита посмотрел на свое ведро. Еще час, и тогда от него все отстанут.

Хельга вдруг оперлась о колонку, наклонилась, приближаясь к Никите. Глаза серые, как хмурое небо. И снова это произошло настолько неожиданно, что Никита качнулся назад.

— Давай проведем с тобой весь день, — прошептала она.

— Что?

Звякнул велосипедный звонок. Или это у Никиты в ушах звенит от всего происходящего?

— Здоров!

На дорожке стоял Илья. Бровь хмурит. Хельга прикрепила свои книги к багажнику его велосипеда.

— Вечером придешь?

Илья был лохмат, словно всю ночь не спал, а просидел в засаде.

Никита кивнул. А что ему оставалось? Заметил, что ведра в руке нет. Поискал вокруг и вдруг услышал:

— Никитк! Что ж ты ведра бросаешь?

Как только появился дядя Толя, Илья сразу уехал. Никита подумал, что Хельга еще что-нибудь скажет, но она пошла прочь, не оглянувшись.

— Смотри, испачкалось. — Дядя Толя провел рукой по ободу ведра, смахивая грязь. — Ты поосторожней. Это кто ж был-то?

— Местные. — Никита медленно приходил в себя. Словно наваждение накрыло: все вокруг стало происходить слишком быстро, он не успевал замечать — Илья приехал, дядя Толя подошел, Хельга очень шустро пристроила свои книги на багажник. — Зачем вам столько воды?

— Как зачем? — Дядя Толя набрал побольше воздуха, собравшись объяснять. — Огород поливать. Еду готовить. Руки мыть. Да ты не хочешь — не таскай! Это бабка так, для общественной пользы. Привыкла всеми командовать, вот и с тобой тоже. А тут-то — всего пару ведер принести. Сколько лет справлялись и сейчас справимся.

— Вчера бочка была полная, а утром словно выпил кто.

— Ха! — Смеясь, дядя Толя тяжело качнул грузным телом. — Выпил. — И резко помрачнел. — А может, и выпил. Тут лучше пить, чем гореть. — Он деловито отдал ведро. — Мне надо сегодня съездить кое-куда. Бабушке на огороде поможешь? А на гору мы тогда завтра сходим. Договорились? И кстати, куда это ты ходил ночью? Под окном натоптано. Цветок разбит.

Цветок… Сразу все вспомнилось — и темнота, и белая фигура, и холодный поцелуй. Метнулись по спине противные мурашки. Что же у них тут так напутано! Все что-то скрывают, знают, но ничего не говорят.

Чтобы прогнать неприятные мысли, Никита выжал рычаг. Хлынула вода. Проходили они в этом году про водяные колонки и гидравлические прессы. Система поршней. Когда вода идет вверх, клапан закрывается и что-то куда-то…

Мимо проехал Илья. Без книг. И без Хельги. Покосился на Никиту. Что-то в его взгляде было такое… жесткое…

Вода полилась через край. Никита отпрыгнул.

Как у них там в считалке? «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать».

А не сходить ли и правда в библиотеку? Где тут культурная жизнь?