Большая книга ужасов — 73

В голове появился странный заговор, вроде никогда не знал их. «Океан-моря не обойти, бела Алатырь-камня не своротить, чада Божия не осудить, не опризорить ни колдуну, ни колдунье».

Тьфу, ерунда какая. А вот еще привиделось, что сидит мелкая в сапогах над ямкой, куда собиралась кротика закапывать, тычет в ямку пальцем и требует, чтобы Никита туда все свои беды, обиды и страхи прокричал: «Как начнешь кричать, слезы польются, так все и закончится».

— Держи монету при себе, — ворвался в мысли Никиты голос Паши. Никита замотал головой, чтобы прогнать наваждение. — Я еще тут покопаюсь. Он проклял на что-то, заклад оставил. Заклад этот надо найти. Я ищу. А монета пригодится. Он за тобой охотится. Его вещь сделает тебя своим. И он ошибется. Потеряет тебя. Если он совершит ошибку — тогда все: считай, ты спасся. Я кое-что выяснил. Финны свои дома побросали, им ничего забрать с собой не разрешили. Граф тоже чуть ли не пешком ушел. Вещи из усадьбы подрастащили. Сейчас они почти в каждом доме есть, их легко узнать. Граф большим собственником был. Все свои вещи отмечал. Вензель «А» и «Л». Лехтонен. Антти.

— Почему Антти? — Царапины чесались. Никита провел по руке раз, другой, цапанул успевшую подзажить ранку ногтем. — Там же как-то по-другому говорили. Ай… какой-то.

— Его тут все зовут Аэйтами, это «дух земли» по-фински. Потому что опасность от земли идет.

— Ага, — кивнул Никита и машинально лизнул кровоточащий палец. Хотя в душе у него было никакое не «ага», а полный кавардак.

— С монетой не расставайся, — повторил Паша. — А я тут покопаю еще. Потом найду тебя, если понадобится.

Он отступил с дороги ближе к погребу. Никита опять чесанул руку, почувствовал под пальцами неприятную влагу — из ранок сочилась кровь.

Монетку, наверное, тоже можно бросить в ту ямку, куда он прокричит свои беды. И засыпать. Сверху каблуком примять. Чтобы ничего уже не выбралось.

Интересно, расскажет ли Хельга Илье про поцелуй? Наверное, расскажет. И что будет потом? Ничего хорошего. Во-первых, он разозлится и побьет Никиту. А во-вторых, прибьет Хельгу, потому что они с ней не совпадают в действиях. Это же видно! Илья делает одно, а Хельга ему в пику наоборот. Если Илья приложил руку к тому, чтобы пандус завалился, то Хельга прибежала спасать Никиту. Или если не спасать, то болела она явно за него. Как же у них тут все запутано! Одно слово — Карелия!

— Привет! Я тебя жду!

Нет, Никита не испугался. Кажется, ему скоро станет все ровно, как горизонт. Он уже вошел в поселок, миновал Дом Трех Смертей, дошел до пожарища. А тут мелкая Полинка. Все в тех же сапогах, в той же кофте, лицо чумазое, но довольное.

— Опять кротик сдох? — устало спросил Никита.

День сегодня какой-то… длинный. Сначала обвал, потом озеро, теперь вот мелкая с очередной идеей.

Полинка тянула к нему руку, собираясь повести куда-то. Никита сильнее сжал кулаки в карманах.

— Нет. — Полинка выковыривала его руку из кармана. — Теперь все надежно. — Она настойчиво тащила его за расцарапанный локоть.

— Шли бы вы, мелкие, играть без меня, — прошипел Никита, задирая руки повыше. — Ты была на комбинате? Ты видела? Обвал специально устроили!

Полинка замерла. Что-то в глазах у нее промелькнуло. То ли упрямство, то ли злость.

— Ты не думай! Он сам упал! Сам! — вдруг заверещала она. — А тебе мы сейчас поможем. Верное средство! Идем!

— Надоели вы мне! Поняли? — рявкнул Никита. — Как прокляну вас тут всех на первой же каменюке, будете знать!

Никита заметил колонку с зеленой кружкой. Захотелось пить. По хорошему радиусу обошел Полинку, чтобы даже не думала хватать. Рычаг у колонки был приятно-холодный.

Убегался он сегодня. Пора домой.

Вода отдавала железом. Странно, что кружку еще не стащили… Или тут все свои… для своих и повесили…

— А Ромке золотых рыб подарили, — сообщила Полинка.

— Поздравляю. — Никита не представлял, кто из этой палаты умалишенных был Ромкой, и уточнять не собирался.

— Ты видел золотых рыбок?

Никита медленно вылил остатки воды и повесил кружку на крючок:

— В мультфильмах.

— Пойдем покажу. Тебе понравится.

Никита не шевельнулся. За кустами торчали горелые развалины барака. Третий день миновал, дожди лили, а угли все еще курились, что-то там пыталось тлеть.

Интересно, кастрюля все так и стоит на печке второго этажа? За деревьями было не видно.

— Полинка! Полинка! — взвыли за кустами, что-то там затрещало. Никита сразу представил, что это падает высокая печка.

Мелкой рядом уже не было.

Печка падает… На кого в этот раз?

Не выдержал, подошел ближе.

Мелкие в чем-то копались. Сидели на корточках около обгоревшей стены, гнилым зубом торчащей вверх. Даже не стены, а щербатых кривых бревен, бывших когда-то стеной.

— Шли бы вы оттуда! — крикнул Никита.

Ему показалась, что гнилой зуб качается.

— Смотри! — вскочил мелкий красный. На голове у него была неожиданная зеленая кепка.

Стена наклонилась сильнее. Кто-то как будто крикнул «Еще раз!».

— Уйдите, говорю! — махнул рукой Никита.

— Смотри!

Красный поднял руки. В ладонях он держал небольшой круглый аквариум.

— Смотри! — Красный поставил аквариум на землю, склонился.