Большая книга ужасов — 74

Так как другого варианта не было, ему оставалось только ждать, сгорая от нетерпения и, чего уж греха таить, ревности. Ведь проклятый красавец Шаткин проводил с Юлей гораздо больше времени и мог легко втереться к ней в доверие, ведь у них была общая страсть — химия.

Дома Волкогонов периодически доставал из нижнего ящика письменного стола иридиевую плату, которую пока так и не продал, коробку со своими скромными накоплениями и размышлял, как потратит вырученные за нее деньги.

Иногда он решал, что на все деньги купит огромную охапку тюльпанов, штук сто, — как-то Юля ему обмолвилась, что это ее любимые цветы. А иногда начинал планировать их совместную поездку в Москву… Да, вроде на экскурсию, но…

Урок географии тянулся бесконечно долго, даже невзирая на то, что Роман витал в своих любовных раздумьях. Личун монотонно вещал о «рисунке расселения и хозяйственных зонах Российской Федерации», вгоняя в тоску, казалось, даже себя самого. Что уж говорить об учениках, которые сидели на своих местах с отсутствующим видом и хранили угрюмое молчание.

Волкогонов тоже помалкивал и выводил на последней странице тетради по географии внезапно пришедшие в голову строчки, которые посвящались его прекрасной гимназистке:

Волосы цвета меди,
Нежная строгость взгляда.
Я, будто ржой изъеден,
Только и жду, что рядом
И у тебя немного
Чаще забьется сердце…

Не успел он дописать последнее слово, как в гробовой тишине класса набатом ударил звонок. И прямо перед выходом из класса произошел затор, в центре которого что-то подозрительно шевелилось.

— Похоже, драка, — словно нехотя выдавил из себя Масляев и сделал шаг по направлению к толкучке.

— Дайте пройти… — возвысился над учениками голос Личуна. — Сейчас же разойдитесь… и дайте мне пройти.

На последних словах толпа старшеклассников расступилась, пропуская Виталия Алексеевича, который миновал их с безучастным лицом и прямиком направился к лестнице, даже не оглянувшись.

Странно, совсем не похоже на толстяка. Но — что-то случилось со школой и ее обитателями. Как только одноклассники Волкогонова поняли, что учитель вмешиваться больше не будет, ряды снова сомкнулись.

— Ну, че? Теперь ты точно попал, — зазвучал из середины толпы глухой голос Сашки Долгова.

— Нет, это ты попал, — ответил ему странно спокойный голос Димы Полковницкого.

Роман удивился: Полковницкий, огромный здоровяк, никогда не лез на рожон, а тем более с Долговым. Так что повода для конфликта этих двоих Волкогонов придумать не мог.

— Эй, народ, из-за чего сыр-бор? — попытался он встрять в ситуацию нарочито веселым голосом, но его попытку все проигнорировали. Судя по всему, сделать было уже ничего нельзя. Однако можно было минимизировать ущерб, если это вообще было реально.

— Вы ж не собираетесь здесь махаться, аллё?! На фига проблемы? Давайте за гаражами, как обычно.

Толпа наконец-то обратила на него внимание и как по команде повернулась в сторону «оратора». От этого у парня по спине побежали мурашки и внутри появилось нехорошее предчувствие. «Прям как роботы», — пронеслась в голове непрошеная мысль.

— Лучше в столовке. После уроков — там как раз никого не будет. И мокнуть не придется, — подал голос Полковницкий, каким-то чудом оказавшийся прямо рядом с Романом.

На секунду в коридоре повисло молчание, а потом Долгов ответил за всех:

— Ладно. В столовке после уроков.

Роман смотрел на одноклассников и хмурился: его не покидало тревожное чувство надвигающейся катастрофы.

Глава 14