Большая книга ужасов — 76

Ведьма — это же был сон. Слишком яркий, чтобы его забыть. Ведьма мне дала клубок. Настоящий шерстяной колобок с болтающейся ниткой. Небольшой такой.

Клубка не было. Зато была мышь. Мышка. Не самая крупная. Она тянулась ко мне носом, привстав на задние лапки. Я глянул на свою ладонь — она еще чесалась. Вот как раз эти быстрые усики меня и щекотали.

— Ну, здравствуй, — произнес я вслух.

Мышь села на хвост и склонила голову набок.

— Чего это? — заворочался рядом двоюродный. Он как упал около бака, так и лежал, обнявшись с ним.

— Мышь, — ответил я.

— Дохлая? — Двоюродный возился, пытаясь встать.

— Ты дохлая? — спросил я мышь. Зверек посмотрел на меня внимательно, упал на лапки и побежал прочь.

— Живая, — ответил я Чернову. — Убежала.

Мышь остановилась, посмотрела на меня.

— Я дохлую видел — тогда, у озера, — сообщил двоюродный совершенно обыденным голосом. Словно дохлые мыши в нашей жизни — это норма.

— А эта живая.

Мышь возвратилась. Опять посидела, сверля меня глазками. Побежала обратно, оглянулась.

— А чего это с нами? — вдруг заинтересовался Чернов.

Мышь подбежала к моей руке, царапнула кожу тонкими коготками.

«Зовет за собой», — решил я.

Мышь отбежала на стартовую позицию.

— Мы спали? — нудел двоюродный. — Томка, зараза, это все из-за твоей земли.

— Скорее воды. — Я прополз на четвереньках чуть вперед. Мышь заметила, что я двигаюсь в нужном направлении, и рванула дальше.

— Что это? — раздался голос Мары. Главная ведьма нашего городка проснулась.

— Это мышь, — сказал я, подтвердив очевидное. — Она нас зовет за собой.

— Я никуда не пойду, — сообщил Чернов. Он сидел на земле, проверяя свою амуницию — щупал карманы, постукивал по бокам и коленям.

А я решил, что пойду. Не знаю почему, но был уверен: идти можно.

Мышка пискнула, вернулась, обежала вокруг моих ног, словно подтверждая: да, она за мной, да, надо идти. И не просто идти, а торопиться. А то разлеглись тут.

— Мыши — проводники между миром живых и миром мертвых, — сообщила Мара.

Мне уже было все равно. Мышь куда-то настойчиво вела, и я был склонен ей верить. Кто куда ведет — потом разберемся. Я встал, отряхнул джинсы и пошел за «проводником».

— А я? — раздался жалобный голос, когда дом от меня уже скрылся за первыми деревьями.

— Давай быстрее! — Мара вспомнила, что без брата может не возвращаться.

За спиной трещали ветки — родственники не отставали.

Хороший зверь — мышь: маленькая, серенькая, в павшей прошлогодней листве не видно, под любой палочкой прошмыгнет. На третьем шаге я ее потерял. Забрался в бурелом и замер. Тут и родственники дохрустели до меня. Мышь появилась на ветке около моей руки. Коснулась коготками пальца, показала, куда бежит. И уже не забиралась под ветки — скакала по верху.

— Куда она? — не унимался Чернов.

Я не знал, куда она, но это было единственное осознанное движение.

Мы спустились с пригорка — земля заметно пошла под уклон — и вдруг уперлись в реку. А может, и не в реку. Может, это было озеро, но вытянутое и похожее на реку. С течением. Значит, все-таки река. В лесу бывают реки? Предположим, что бывают.

Мышка стояла лапками в воде, смотрела на нас, спрашивала: отважимся ли?

Чернов засопел, собираясь снимать ботинки, я пошел в кроссовках. Мне терять нечего — они все еще были мокрые. Мышка плыла. Ловко так. Я подумал было подхватить ее — а ну как не дотянет. Но тогда как мы поймем направление? И потом, у животных очень развито чувство самосохранения, вряд ли они пойдут на верную гибель.

Вода была холодная. Она стремительно поднялась по колено, потом выше, выше и резко пошла на спад.

Я оглянулся. Родственники тоже перебрались.

— А где мышь? — Чернов поднял сначала одну, потом другую ногу. Нет, не раздавил, хотя мог.

— Утонула ваша мышь, — сообщила Мара, натягивая тапки на мокрые пятки. — Плыла, плыла, а потом перестала плыть. Я сама видела.

Я рванул к речке. Как это — утонула?! Надо было ее все-таки подхватить! Прошел немного вниз по течению. Не было мышки. Как растворилась.

Присел на корточки, опустил руку в воду. Холодная. Провел рукой по лицу. Словно заморозкой обработал, до онемения. И запах… как будто хлорки. Резкий и неприятный.

И тут же в глаза бросился куст. Пушистый, густо облепленный белыми соцветиями.

— Чего-то воняет, — поморщилась Мара. — Пошли отсюда.

Я вытер руку о штанину, прощально глянул на реку, мысленно поблагодарил мышку.

— Смотрите, дорога! — вдруг крикнул Чернов.

Тут же стали слышны пронзительные сигналы машины.

Глава 7 Знаки дороги

Это был Сумерник. Вполне себе живой. Он сидел в «Ниве» и жал блямбу на руле. Машина ревела. Не сказать, чтобы, увидев нас, Кирилл обрадовался. Согласно кивнул и выбрался из машины.

— А где лужа? — проявил внимание Чернов.

— Я сходил в ближайшую деревню, попросил мужиков, они меня дернули. Вот тебе и лужа. Я для вас еды взял.

Про лужу и дернули было не так интересно, как про еду. Мы с Марой накинулись на бутерброды, забыв поблагодарить. Чернов скромно отщипывал от булки.

— А что за деревня?