Большая книга ужасов — 81

Там было темно. Вода заложила уши и глаза, я пыталась встать на ноги, но не доставала до дна. А через тысячу лет, когда мать меня вытащила, первое что я увидела – это Бабку. Она полоскала белье на мостках, но подняла голову, чтобы посмотреть на нас. Она была такая же, как теперь, в своем засаленном пуховике, грязноватом цветастом платке, а на дворе лето… Это я точно помню! Старое воспоминание, одно из тех, которые загоняешь подальше, а они всплывают, не вовремя и не к месту. Бабка там точно была. А самое главное – тогда, в тот злополучный вечер, Бабка вышла с нами из автобуса и шла впереди нас. А потом пропала.

* * *

Ночь наваливалась душной подушкой, и в голову лезло всякое. Там, в прошлой жизни, я любила ночь. Тихо, никто тебя не трогает. Можно было тайком от матери потихоньку тупить в Интернете, почитать что-нибудь, даже послушать музыку. Да что там музыку – за все мои бессонные ночи я просмотрела километры фильмов и сериалов. А тут все сериалы в голове, а это, наверное, самый заглюченный компьютер в мире, что запускает по ночам не то, что хочешь ты. Я думала о том случае на реке, когда услышала голоса.

– Ух ты, и камин есть! Разведем костерчик! – Мужской голос, староватый, как у нашего физрука, и, кажется, пьяный.

Почему я тогда не завопила: «Помогите!», я думаю до сих пор. Наверное, от неожиданности. У меня тут не часто бывают гости, а от тех, что бывают, я уже не жду помощи. Но сейчас я понимаю: хорошо, что не завопила.

– С ума сошел – знаешь, какие тут трубы! – Другой голос, помоложе и потрезвее. – И дерева полно. Угорим, не заметишь. И так тепло, не зима.

Я мысленно с ним согласилась, завернувшись плотнее в одеяло. Счастье, что до зимы я тут не проторчу. Я уже приготовилась завопить, но тут первый голос рявкнул:

– Куда башку дел? Ты понимаешь, что его будут искать?

– Да кому он нужен!

– А ты не знаешь, есть у него семья?

И дальше я уже плохо слышала. Двое ругались на весь театр из-за того, что плохо спрятали «башку». Низкий голос утверждал, что их поймают сегодня же и они состарятся в тюрьме, другой, помоложе, – что он сам сейчас убьет старика, лишь бы заткнулся.

– Да кто здесь услышит-то? – горячился молодой. – Кто? Эй, есть кто-нибудь?!

Мне отчего-то показалось, что сейчас он поймет, что они не одни. Где-то совсем рядом застучали шаги, скрипнула дверь. Молодой стоял метрах в двадцати от меня и меньше чем в метре надо мной, и я чувствовала его присутствие.

Из-за кроссовок вылез Большой, оглушительно шурша газетами. У меня внутри все сжалось, я прям увидела, как Молодой нервно оборачивается в мою сторону. Я приложила палец к губам, но Большой никогда меня не слушался. Он царапнул коготками по дощечке и вылез наружу посмотреть, кто там такой крикливый вторгся в его владения.

– Чего там застрял? – Старый из соседней комнаты. – Увидел кого?

– Крысу, – ответил Молодой и звучно хлопнул дверью.

Кажется, Большой в ту ночь меня спас.

* * *

Они еще долго орали, но в конце концов решили не перепрятывать эту самую «башку» и остаться со мной. В соседней комнате, бывшем буфете. Не знала, что он уцелел.

Они звенели посудой, громко болтали, даже пели, и я в тысячу первый раз пожалела, что у меня нет плеера с наушниками. А потом все-таки разожгли камин. Видимо, Молодой дошел до той кондиции, когда пожары уже не страшны.

Тепло до меня не доходило, только дым и вонь. И запах жареного мяса. Я тряслась под своим одеялом с газетами и боялась выдать себя шуршанием. Наверное, это была самая длинная ночь из всех. Жутко хотелось в туалет, но я опять-таки боялась выдать себя шуршанием. Лежала и молилась, чтобы эти скорее ушли. Но они не уходили. Они болтали, ели, пили как люди, вот в чем штука. Как люди. «Куда башку дели», «Его будут искать», «А ты не знаешь, есть у него семья?».

Под утро из гнезда вылезла Маленькая, повела носом, глянула на меня, как будто спрашивая: «Где моего-то носит?» – и прошмыгнула наружу. Эти к тому моменту уже притихли, и я даже немного задремала, вздрагивая от каждого звука. Теперь еще и взрослые крысы ушли. Совсем страшно.

Я успела привязаться к ним, это нормально, когда других разумных существ рядом нет (Бабка не в счет). А с крысами не пропаду. Они меня кормят и развлекают. Я не считаю себя чокнутой, я человек, который пытается выжить там, где люди обычно не живут. У меня нет выбора. Опять нет выбора.

* * *

Вскочила я от оглушительного шуршания прямо над головой. Не завопила чудом, а через секунду в проеме показалась морда Большого с куском одеяла в зубах. Мне показалось, он мне подмигнул, а потом спрыгнул на меня, и весь проем занял огромный спальник. Следом пролезла Маленькая с другим углом спальника, и втроем мы затащили их добычу в мою нору раньше, чем я успела испугаться, что хозяева проснутся и хватятся.

Он был большой и даже не очень вонючий, а главное – на молнии. Крыс хотелось расцеловать, но я только замерла как заяц, чтобы не выдать себя шуршанием газет.

– Они же проснутся! – шепнула я крысам, и те быстренько смотались в свое гнездо.