Большая книга ужасов – 83

Палыч бежал, насколько позволяла ему чавкающая жижа под ногами. Ветви хлестали по лицу, пробуждая в глубине души страх, обиду, злобу и много других чувств, с которыми уже ни к чему было бороться. Вода в армейской фляжке давно закончилась, и жажда начинала сводить с ума. Связи не было, телефон не ловил и разряжался все быстрее и быстрее.

Вроде и времени прошло не так много, и лес вокруг был хорошо знаком и не мог таить никаких ужасов. Но это не приносило облегчения, только загоняло эмоции в мрачные глубины подсознания, где до сих пор жили страхи и чудовища из детства.

Лес надвигался со всех сторон, и казалось, что он хочет ухватить, разорвать на части своими черными изломанными ветками. Волнами накатывало жуткое ощущение, что деревья шепчутся и шевелятся. Валерий Павлович надсадно дышал, вдыхая ледяной воздух с огромным усилием и выдыхая со свистом и хрипами. Болели ребра, легкие, в боку нещадно кололо, но физрук не мог себе позволить остановиться. Он был уверен, что, если замедлит шаг, деревья тут же схватят его, и тогда он обречен.

Но еще больше пугала та самая голая земля, которую он увидел, когда следил за учениками. В голове засела мысль, что если он не ступит на эту мертвую землю, то все еще может окончиться хорошо. Но отдалиться от «пустынной зоны» никак не удавалось: пустырь был рядом, и Палыч еле успевал остановить свой бешеный бег на самой кромке. Серый выжженный мир начинал вращаться вокруг, словно засасывая в воронку, до краев наполненную ужасом и болью. Эти секунды остановки становились еще более страшными, чем непрерывный бесцельный бег.

«Как такое может быть?» – бился в голове вопрос, не находя ни выхода, ни ответа. В мистику Валерий Павлович не верил, но верил в то, что мозг может легко обмануть человека. Преподаватель ОБЖ Горбунов частенько об этом рассказывал, припоминая случаи из своей армейской практики. Но сейчас все знания ничем не помогали. Глаза застилала пелена ужаса, в горле пересохло, казалось, что вот-вот откажут ноги или он просто потеряет сознание. И тогда конец.

Несколько раз в мгновения просветления Валерий Павлович собирал все свои силы и старался рассмотреть сквозь густые ветки небо. Созвездия помогли бы определить, в какую сторону идти. Но небо было черно-серым, будто затянутым толстым слоем дыма. Ни луны, ни звездочки, ни просвета.

Деревья снова расступились, открывая лысую и черную землю. Чувство безысходности затопило физрука, ему уже было почти все равно, выживет он или умрет. Может быть, смерть даже стала бы облегчением – больше не пришлось бы бояться. В голове стучала кровь, и через минуту стало чудиться, что в этом стуке звучат слова: «Иди. Иди вперед. Иди вперед».

Сзади треснула ветка. На Палыча накатила такая волна ужаса, что он даже не смог обернуться, только закрыл глаза. Ветка хрустнула еще раз и еще. Что-то огромное и тяжелое шло сзади. То, чего просто не могло быть в Ахунском лесу, потому что, судя по звуку шагов, «нечто» было больше лося или оленя. Шаги приближались. Не торопясь, без спешки, словно существо знало, что человек от него не ускользнет.

Теплый поток воздуха коснулся шеи физрука, а в нос ударил смрадный запах гниения, грязи и нечистот. Впереди была голая, потрескавшаяся земля, ровная и серая, вызывавшая реакцию отторжения. Сзади стоял неведомый монстр, с шумом втягивающий запах. Решить, что же страшнее, было невозможно. И тут Валерий Павлович нырнул в спасительный омут воспоминаний.

Перед глазами потекли все лучшие моменты его жизни: институт, школа, уроки, сотни лиц учеников, походы, приятные посиделки с друзьями и коллегами, снова ученики. Их улыбающиеся юные лица кружились перед глазами учителя как в калейдоскопе, наполняя изнутри теплом и светом. И через какое-то время из всех лиц осталось только четыре – Андрей Масляев, Роман Волкогонов, Артем Павлихин и Валера Мазуренко. Четверо мальчишек, доверивших ему свои жизни. Его ученики, за которых он взял на себя ответственность и которых не должен бросить, которым он обязан служить примером и быть поддержкой.

В эту секунду Палыч отчетливо осознал, что ему ни в коем случае нельзя умирать. Во всяком случае, пока он не вернет домой своих учеников. И он побежал вперед…

Боже, никогда, никогда в жизни, даже в свои самые лучшие годы молодости, физрук так не бегал. Палыч рванул по выжженной черной пустыне, плюнув на ужас, от которого сводило внутренности.

Сзади должен был раздаться топот ног, или лап, или… щупалец. Но вместо этого в воздухе разлился тоскливый визг, полный ярости и разочарования. И никакого звука погони. Пробежав еще немного, Палыч нашел в себе силы оглянуться в темноту. Очертания животного чем-то действительно напоминали свинью, хотя лохмы были как у облезлой собаки, а вытянутая пасть с острыми кривыми зубами – как у крокодила.