Большая книга ужасов – 88

Только я догадывалась об истинной причине произошедшего – из числа пассажиров, конечно. Один из членов команды тоже знал… В курсе оказался и Никита, которому я все рассказала. Совершила большую ошибку, как позже выяснилось, – с тех пор братец без устали подкалывал меня на эту тему, будто не замечая моего раздражения, а скорее всего, просто делая вид. Даже сегодня, явно заметив, в каком я состоянии – за много лет мы успели неплохо изучить повадки друг друга – не удержался от того, чтобы не вспомнить «призраков»!

Конечно, глупо теперь обижаться – сама все разболтала. Надо было держать язык за зубами. Как говорится: не стоит обвинять людей в том, что они не сохранили ваш секрет, если вы сами не в состоянии сберечь его. На мое счастье, родители не воспринимали всерьез болтовню Никиты, списывая на наши вечные препирательства по любому поводу. Они считали все шуткой и даже толком не вслушивались, привыкнув к нашим перепалкам.

Впрочем, сейчас, когда прошло несколько месяцев, и я сама уже сомневалась, насколько реально было то, что тогда произошло. Могло же все просто почудиться, правда? Или у меня неумеренно разыгралось воображение. Однако имелся еще один свидетель, и этот факт удерживал меня от того, чтобы окончательно признать все вымыслом. С этим свидетелем мне и предстояло скоро встретиться…

Данила был курсантом колледжа речного флота и проходил летнюю практику на теплоходе, где мы и познакомились, как пишут в старинных романах, при странных и пугающих обстоятельствах… Мы и общались-то меньше недели, если нашу встречу с «призраками» можно назвать общением. Потом Данила получил травму и сошел на берег в своем родном Питере. На этом его практика закончилась, а я осталась продолжать путешествие в компании мамы, папы и любимого брата.

Мы с Данилой обменялись телефонами и переписывались в мессенджерах и соцсетях: сначала постоянно, почти каждый день, но постепенно стали делать это все реже и реже. С наступлением учебного года и меня, и его захватили привычные дела, оставляя не слишком много времени на виртуальное общение. Данила так и остался бы для меня другом по переписке, которая постепенно сошла на нет, если бы не это приглашение на бал…

– Ну привет, – вдруг услышала я. – С приездом.

Сердце против воли екнуло, ладони заледенели даже в перчатках, и я непроизвольно сжала руки, словно пытаясь остановить стремительно учащающийся пульс. Не совсем, конечно, – падать в обморок я не собиралась, – но хотя бы слегка замедлить. Я и забыла, какой у него голос! Отвыкла за прошедшие несколько месяцев, а созвониться нам почему-то не приходило в голову…

Я думала, что встречусь с Данилой уже внутри – будет время привести себя в порядок и морально подготовиться. Кто же знал, что он станет ждать меня на улице в такую ужасную погоду! Он, как всегда, все сделал по-своему, и сейчас я вовсе не была уверена, что мне это нравится.

* * *

Петроград ошеломил Даньку. Он в свои шестнадцать не бывал нигде дальше родной деревни, а тут сразу попал даже не в уездный или губернский, а в такой огромный город, еще совсем недавно – столицу! Он готов был с утра до вечера бродить по улицам – сентябрь выдался теплым, и погода вполне позволяла долгие прогулки. Его восхищал один вид прохожих, носящиеся по улицам автомобили и звенящие трамваи. Но ведь были еще и дома! Усадьбы, дворцы – Данька не знал толком, как называются эти прекрасные удивительные здания, украшенные лепниной, колоннами и скульптурами. Он подолгу стоял, задрав голову и разглядывая все это великолепие, не замечая толчков и замечаний прохожих.

Набережные Данька обычно оставлял напоследок. Шел по улице, чувствуя близкое дыхание реки, но не торопился выходить, представляя, как повернет за угол, и перед ним откроется ослепительно сверкающая на солнце водная гладь. И пусть она не простирается на сколько хватает глаз, как его любимое Ладожское озеро, а заключена в каменные парапеты, это нисколько не умаляет ее силы и мощи. Недаром здесь, в самом центре города, всегда ветрено даже в тихую погоду и по воде идет бурлящая рябь.

Данька никогда не боялся большой воды – недаром он провел всю жизнь на переменчивом ладожском берегу. А скоро эта стихия окончательно покорится ему, ведь он приехал в Петроград не любоваться на красивые дома, а учиться в школе судоводителей. Его уже зачислили, занятия должны были начаться со дня на день, и он каждый день наведывался к флигелю на улице Герцена, смотрел, не появилось ли заветное объявление.

Раньше улица носила название Большая Морская, и одно это вызывало у Даньки особенный трепет и восхищение. А какие на ней красовались удивительные здания! Он до сих пор не верил себе, что будет учиться в одном из них и бывать там каждый день. Это казалось невероятным счастьем, обрушившимся на него внезапно, как в сказке. Правда, начиналось все хуже некуда: Данька несколько раз думал, что пропал, и прощался если не с жизнью, то со свободой – уж точно. Но того, как все повернулось, не ожидал никто, а в первую очередь, он сам…