Большая книга ужасов – 90

– Идём! – подхватил Серёга. – Погоди, а здесь, вот здесь, есть какие-то потайные места? Ну тайники там, где работники ворованные конфеты прятали…

Мышка хрюкнул так, что эхо разнеслось по коридору:

– Чудак, это проходная! Там комната охранника! А если тебе хочется просроченных карамелек… – Он, наконец, нашарил в кармане маркер и нарисовал стрелку на чистой стене: – Для Вани. Вдруг передумает, начнёт нас искать. В подвале до утра блуждать можно. Говорят, он не только по всей территории, но и дальше, но это брехня, так, пугалка. Всех страшат подземные города. Там бункеры, чудовища… – он рассеянно покалякал маркером по стене, как будто расписывает, и дописал под стрелочкой: «Мы там».

– Теперь Ваня точно поймёт. Других же дураков здесь до нас не было! – Серёга в очередной раз подумал, что стены и правда слишком чистые, что другие дураки обязательно бы их расписали, вон, как Мышка: незачем же, Ваня не вернётся, а он расписывает просто потому что маркер есть, потому что может.

– Сюда! – Ленкин голос доносился из самой темноты, из глубины коридора. Её и видно толком не было, так, блестящая линза фотоаппарата на ножках. – Идите сюда, здесь такое… – послышались щелчки фотоаппарата, и ребята устремились вглубь коридора.

Там, где кончались окна и начинался уж полный мрак, на полу лежал скупой треугольник света из-под приоткрытой двери. В шаге от него, не решаясь войти, скакала Ленка с фотоаппаратом и непрерывно щёлкала что-то за дверью.

– Вот куда смели весь мусор из коридора! Вы когда-нибудь такое видели?

За дверью, куда не решалась войти Ленка, должно быть, когда-то была комната охранника, о которой Мышка говорил. Сейчас это было похоже на помойку, мебельный склад и квартиру сумасшедшей старухи, которая не выбрасывает ничего, вообще ничего: вдруг пригодится?

В глубине комнаты под самый потолок возвышалась пирамида из парт, стульев и кресел. Когда-то, наверное, у них были цвета, но сейчас все выглядели сероватыми, застиранными, как на старых цветных фотографиях. Маленькое окошко было зарешёчено и, конечно, без стекла. Под ним, в шаге от пирамиды столов и стульев, как берег в море мусора, был низенький диван – не диван, софа – не софа, что-то спальное и жёсткое на вид, покрытое когда-то клетчатым пледом. У изголовья стояла тумбочка с микроволновкой и треснутой чашкой. В ногах, там, где кончалась пирамида столов и стульев, на одной из парт – маленький телевизор с антеннами, торчащими в потолок. Всё остальное место занимал мусор и мешки с мусором, не чёрные, а всякие разноцветные, давно вылинявшие, но сохранившие рисунок. В глаза бросалась змея на пакете, обвивающая красное яблоко. И цифры «89».

– Девяностые, говоришь? – Настя шагнула в комнату и почувствовала, как кружится голова, то ли от пыли, то ли… Воздух был тяжёлый, хотя комнатушка вечно проветривалась из разбитого окна. Запах кислятины странно смешивался с карамельным, чайным и почему-то железным.

– Могила Плюшкина! – Серёга вошёл, прорываясь сквозь мусор (там было, наверное, по колено), и по-хозяйски вытряхнул один из пакетов. На пол радостно полетели фантики. Не лентами, неразрезанные, какие они видели раньше, а настоящие, из-под конфет, смятые на концах и гладенькие по центру, как будто только что кто-то развернул конфеты и бросил фантики в пакет. Они ухнули под ноги цветным холмиком, и Ленка защёлкала фотоаппаратом.

– Точно Плюшкин! Это болезнь, я смотрела шоу. Они вообще ничего не выбрасывают и с помоек всё в дом тащат. У них не квартиры, а склад…

– А по мне, так похоже на мою комнату. – Мышка пнул другой пакет, и под ноги вылетели коробки из-под тортов. Они были грязные, эти коробки, со следами крема, давно высохшими, размазанными по стенкам.

– Может, сюда просто весь мусор с фабрики стаскивали? – Настя боялась трогать это, даже ногами, и в очередной раз пожалела, что не захватила резиновых перчаток. Ещё подцепишь какую-нибудь заразу от крыс.

– Тогда точно стащили не весь. – Серёга, по колено в мусоре, копался в пакетах с любопытством археолога. Брезгливость? Это о чём вообще? Взрывая ногами неинтересные документы и пластиковые оболочки из-под булочек, он вытряхивал каждый пакет: с одеждой, с коробками из-под печенья, коробками из-под мармелада и фантики, фантики… Ленка следовала за ним с фотоаппаратом, непрерывно щёлкая горы мусора.

– Серёг, ты что ищешь, а? – Мышка достал перочинный нож и зачем-то пытался выковырять клавишу из микроволновки. – Думаешь в мусоре клад найти? Ты же в бомбоубежище хотел?

Серёга отбросил очередной пакет (обувь), шмякнулся пузом на пол и, светя телефоном, полез под диван.

– Фу, ты что?! – Настя. Но какая разница?

– Здесь комната охраны, соображаешь? – под диваном валялись древние тряпочные тапочки и пластиковая бутылка с ободранной наклейкой. Серёга разочарованно выбрался, пуская Ленку щёлкнуть этот унылый натюрморт. – Ну?

У Мышки соскользнул нож, больно врезав по пальцу. Он сунул палец в рот и прошипел:

– Пушку, што ли, ищешь? Оштавят её шдесь, шди! Пошле шакрытия всё, што могли, раштащили! Один мусор остался.