Большая книга заговоров–4

Через неделю мне стало известно, что мать Дениса отравилась и ее уже похоронили. Казалось бы, живи и радуйся. Ведь не у каждой девчонки есть столько денег и такое имущество. Но с какого-то момента я почувствовала, что со мной не все благополучно. Стала сильно болеть грудь, и именно в том месте, куда я подносила мертвую руку Дениса. У меня ныл и болел живот. Моя мама настояла, чтобы я легла на обследование. В больнице мне был поставлен диагноз – рак. Мама, конечно, не знает о том, что со мной произошло. И я никогда не осмелилась бы ей это рассказать. Я сильно переживаю и страдаю – зачем я пошла тогда в дом к Денису?

Зачем поддалась на уговоры его матери? Ответ один. Наверное, захотелось богатства. Денис и его мать снятся мне каждый день. Они будто встречают меня на вокзале. Я выхожу из поезда, а они с цветами стоят и ждут меня. Наверное, я скоро умру.

Наталья Ивановна! Спасите меня, и я больше никогда не буду делать плохо людям. Я все сделаю, чтобы стать лучше. Позвоните мне, пожалуйста, я буду очень ждать. Люба».

Когда я дозвонилась до Любы, мне сообщили, что она умерла.

Как снять кольцо рабства

Из письма: «Уважаемая Наталия Ивановна, я решилась написать Вам письмо. Хочу поделиться историей, которая произошла со мной 40 лет назад. Случай мой поучительный и может послужить кому-нибудь предостережением. Дружила я с одним парнем, звали его Антон. Мы с ним встречались два года до армии, и еще три года я его ждала, пока он служил. А когда Антон вернулся, я его приревновала к своей подруге и мы поссорились. Чтобы проучить его, я пошла на танцы с парнем, который уже давно уделял мне внимание. Звали этого парня Дима, и был он старше меня на 12 лет. Когда мы с ним возвращались с танцплощадки, он стал уговаривать меня зайти к нему домой. Я подумала, что наверняка сейчас Антон отирается возле моего дома. Так пусть он помучается и поревнует меня, как я его ревновала к своей подружке. В общем, я согласилась зайти в гости к Диме. Дверь нам открыл Димин отец и, увидев меня, сказал: «Дай-ка я погляжу, по кому мой Димка сохнет», – а потом позвал нас пить чай с пирогами. Я обратила внимание, что в их доме много всяких икон, это теперь все открыто молятся, даже президент, а в то время такое количество икон было редкостью. Увидев, что я озираюсь на иконы и на горящую лампадку, отец Димы спросил: «Ты веруешь в Бога?» Я ответила: «Не знаю».

«Да, – сказал Никита Андреевич, – ты не знаешь, поэтому не веришь, а вот я знаю, что Бог есть и что молитвой можно сделать все что угодно!»

«Что, например?» – спросила я.

«Да хоть что, ну, к примеру, вот Димка мой сохнет по тебе, а ты его не любишь. Я могу взять водичку и заговорить ее молитвой. Ты эту водичку выпьешь, и краше моего Димки для тебя мужиков не будет, не веришь?» Я ответила: «Нет». «Ну так давай проверим», – сказал Димин отец. «Давайте», – засмеялась я. – «Садись на табурет и держи стакан с водой, а я буду читать заговор на любовь».

Сейчас я бы так не сделала, а тогда я села на табурет и взяла в руки стакан с водой. Все это походило на игру. Я не верила в слова Никиты Андреевича, а зря. Он встал позади меня и стал читать какую-то молитву. Читал он чуть слышно, иногда я разбирала слова: Господь Бог, камень алатырь, прилипись к нему и т. д. В конце он сказал «Аминь». Потом он погасил свечку и сказал: «Выпей водичку, пей, не боись». Я постеснялась отказаться и выпила эту воду.

Потом мы сидели в комнате Димы, и он мне пел песни под гитару. Неожиданно мне стало казаться, что я его знаю сто лет. Каждую черточку его лица и его пальцы, которыми он перебирал струны гитары. Мне было так хорошо возле него, так спокойно, как не было еще никогда. Дима обнял меня и стал целовать, и в сердце у меня была такая сладостная мука, что я даже застонала.

Уже под утро он пошел меня провожать домой. Из своей комнаты выглянул отец Димы и, перекрестив меня, сказал: «Пришла в дом чужой, а уходишь снохой».

Я подумала, что он так шутит, и улыбнулась. Утром я проснулась с мыслями о Диме. Про Антона я не думала и не хотела думать. Он был где-то далеко в моем сознании, будто я никогда с ним не встречалась и не ждала его три долгих года из армии.

Месяц мы с Димой повстречались и подали заявление в загс. Приходил Антон, просил прощения и уговаривал выйти за него замуж, но я не хотела его видеть, не хотела его слышать, все мои мысли были только о моем Диме. Накануне свадьбы Дима сказал мне, что со мной хочет поговорить его отец. Я уже не удивлялась тому, что в их семье все решает отец Димы. Мать их была незаметной и тихой женщиной, и если мы втроем о чем-то весело говорили, то она в это время сидела тихо, с каким-то совершенно отрешенным лицом. Про себя я решила, что она или не совсем здорова, или у нее такой замкнутый характер.

Да если честно, кроме Димы, меня мало кто интересовал и ни до кого не было никакого дела.