Большая кровь

16 марта того же года: «После вчерашнего полюбила Ольгу Владимировну, она рассказывала, что была на Гороховой, заходила во двор и чув-сгвовала папин дух. Ольга Владимировна велела мне любить Борю и я должна это делать».

По чужой воле и не любя, вышла дочь Распутина за Соловьева... Но ему нужна была не она, а имя Распутина. Зачем?» (там же, с. 119, 121— 122).

Зачем, нам известно — имя Распутина было ключом к подсознанию императрицы Александры Федоровны.

«Боткина показывает: «Надо отдать справедливость нашим монархистам, что они собирались организовывать дело спасения Их Величеств, вели все это, не узнав даже подробно тобольской обстановки и географического положения города... Все они попадались в одну и ту же ловушку: организацию о. Алексея и его главного руководителя поручика Соловьева, вкравшегося в доверие недальновидных монархистов, благодаря женитьбе на дочери одного лица, пользовавшегося уважением Их Величеств... Соловьев действовал определенно с целью погубить Их Величества и для этого занял очень важный пунктТюмень, фильтруя всех приезжавших и давая директивы в Петроград и Москву...»(там же, с. 123).

Окопавшись в Тюмени, этот очередной гипнотизер парализовал все попытки монархистов даже приблизиться к месту тобольской ссылки Романовых.

И Соловьев, и целый ряд других лиц (вроде комиссара Яковлева), которые окружали царскую семью в Тобольске, имели непонятные выходы на Берлин.

«Свидетель Мельник показывает: «Я попросил N узнать, для чего Соловьев здесь и почему он не мобилизован... Через два или три дня N рассказал, что он был у Соловьева, у которого в номере сидели три незнакомых человека... Подозрительный вид этих людей и иностранный акцент одного из них заставили N насторожиться... Говорили о какой-то подготовке и о каких-то поездках, но заметив, что обратили на себя внимание N, замолчали.

Перед уходом N Соловьев посоветовал ему скорее уезжать, так как вТобольске небезопасно... Мы не обратили на это должного внимания, но дней через 5—6 в тобольской тюрьме, в которой содержалось больше 2000 красноармейцев и до 30 красных офицеров, вспыхнуло восстание, чуть ли не окончившееся разгромом города, так как в гарнизоне насчитывалось только 120 штыков. Аналогичные выступления большевиков были одновременно и в других городах. Поручик Соловьев исчез с горизонта задень или задвадо восстания. Его приятели, которые, по собранным сведениям, имели какое-то отношение к шведской миссии, состоявшей из немцев (был только один швед, но шведского языка не знал, а говорил только по немецки), тоже исчезли»...