Большая охота на акул

Говорят, «импичмент» – гадкое слово. Комментатор из Newsweek Шейна Александр заявила, мол, «все, кроме стервятников, хотят верить, что он невиновен». Неделей раньше миссис Александер написала «любовное письмо» Марте Митчелл: «В лучших традициях американских женщин вы защищаете свою страну, свой флаг… но главное, своего мужчину».

Вздор. С трудом сдерживаю слезы. И кто же тогда Пэт Никсон, которая, по всей очевидности, отправилась под чужим именем в кругосветный круиз на следующий же день после того, как Маккорд махнул на все рукой и написал то ужасающее письмо судье Сирику.

СМИ, в особенности Newsweek, сейчас полны пустой белиберды. Стьюарт Олсоп просыпается по утрам в холодном поту при мысли о том, что Конгрессу, вероятно, придется прибегнуть к импичменту «президенту».

За ответом можно обратиться к Губерту Хамфри, к одной из его девяти речей, с которыми он выступил в ходе своей четырех с половиной часовой кампании в поддержку кандидата от демократов Джорджа Макговерна в последние недели президентской гонки в ноябре. Насколько мне помнится, обращаясь к строителям Сан-Франциско, Хамфри сказал: «Друзья мои, мы говорим не о том, чтобы переизбрать президента, мы говорим о том, чтобы переизбрать Ричарда Никсона».

Даже слепая свинья иногда находит желудь. Мое радио только что изрыгнуло голос Хамфри, требующего, чтобы «мы докопались до сути Уотергейтского безобразия», а тем временем надо твердо дать русским понять, что все мы решительно за президента.

Ну да, ну да. Настолько «за», насколько возможно, если считать знаменосцев республиканцев вроде Б. Голдуотера и Хью Скотта мерой преданности партии, беспринципному и перепуганному слизняку, которого они сами в ходе реканонизации десять месяцев назад в Майами называли «одним из величайших президентов в истории Америки». Эти записи надо сохранить для потомков, потому что подобного мы больше не услышим – ни от Скотта или от Голдуотера, ни от Льюка Уайна или Марты, ни от Сэмми Дейвиса, ни от сенатора Перси или кого-либо еще. Даже Джордж Мини не сядет в наши дни играть с Ричардом Никсоном.

Закаленные суперчинуши, которых Никсон подобрал управлять за нас страной, при первых же признаках неприятностей набросились друг на друга, как крысы на трущобном пожаре. В последние несколько недель перед нами разыгрался невероятный спектакль, в котором президент США либо увольнял своих приспешников, либо эти самые приспешники поспешно бросали его, – исчезали те, кто помог ему подняться на самый верх, и теперь, когда их нет, он беспомощен. Кое-кому из его ближайших «друзей» и советников дорога в тюрьму, когда-то беспомощный демократический Конгресс на грани мятежа«, угроза импичмента с каждым днем все ближе, а его любимое «место в истории» уже сейчас с радостью вытравляют кислотой гарвардские историки.

Полгода назад Ричард Никсон был Самим Зевсом, призывающим зажигательные бомбы и молнии на друзей и врагов без разбора, самым могущественным человеком в мире, но теперь все в прошлом, что бы он ни сделал, и толики былого величия себе не вернет. Седьмой кризис Ричарда Никсона станет его последним. В историю он войдет вместе с Хардингом и Грантом как пример поганого президента.

Ничего другого он не заслуживает, и если, сказав такое, я становлюсь одним из «стервятников» (по выражению миссис Александр)… думаю, как-нибудь переживу. Моя бабушка была одной из тех старушек, которая расплакалась, когда в 1936 г. герцог Виндзорский отрекся от Большого Трона, чтобы жениться на американской простолюдинке. Она не знала ни герцога, ни что-либо о нем. Но она, как и миллионы других старушек и тайных монархистов, знала, что у Короля Отныне и Навсегда есть долг сохранять приличия. Она плакала об утраченных иллюзиях по тем же причинам, по каким Стюарт Олсоп и Шейна Александр будут плакать завтра, когда президенту Ричарду М. Никсону выдвинут вотум недоверия и вызовут на суд в Сенат США.

Наши конгрессмены сделают все возможное, чтобы этого избежать, потому что при всех утверждениях обратного большинство глубоко и искренне сочувствуют «трагическим обстоятельствам», которые привели Никсона к тому, что даже Эванс и Новак называют «гранью краха». Лояльная оппозиция не слишком отличилась в ходе этого долгоиграющего кошмара. Даже заклятые враги Никсона залегли на дно, предоставив грязную работу наемным юристам и безликим следователям. Сенаторы Кеннеди, Макговерн и Фулбрайт странно молчат, Хамфри лепечет бред, а Маски копит силы для отражения атак Строма Турмонда против него лично. О неприятных последствиях Уотергейтского айсберга открыто говорят только те из политиков, кто не может этих последствий избежать: четыре тщательно отобранных евнуха-демократа в специальной сенатской комиссии и горстка запаниковавших республиканцев, которым предстоят перевыборы в 1974-м.