Большая охота на акул (The Great Shark Hunt)

Уже на третий день знакомства он торжественно подарил мне грубого деревянного идола, и я до сих пор не знаю, не пoклoнялся ли он ему тайком, когда не было рядом страшных «белых задниц-габачо». В одном абзаце под конец своей автобиографии он описывает эту странно трогательную сцену много лучше, чем сумею я.

«Я открыл потрепанный чемодан и достал оттуда моего деревянного идола. Он был у меня завернут в ярко-красную с желтым тряпку. Мне подарил его индеец из Сан-Бласа, когда я уезжал из Панамы. Я звал его Эбб Тайд. Он был из красного дерева. Восемнадцатидюймовый божок без глаз, безо рта, без половых органов. Возможно, у скульптора был тот же пунктик нa проработке тела от талии вниз, как и у меня на уроках рисования мисс Роллинс в четвертом классе. Эбб Тайд был самым старым моим имуществом. С шеи у него свисало ожерельео мелких, пожелтевших зубов дикой свиньи».

Эбб Тайд до сих пор висит на гвозде над окном в моей гостиной. Мне он виден с того места, где я сижу сейчас, карябая эти чертовы последние строчки, пока черепушка у меня не взорвалась, как шарик магния, брошенный в ведро с водой. Не могу сказать наверняка, удачу или неудачу приносил мне Эбб Тайд с годами, но мне ни разу не пришло в голову его снять поэтому, наверное, он свое отрабатывает. Он висит прямо напротив насеста для павлинов снаружи, и в настоящий момент из-за его узких деревянных плеч выглядывают две голубые птичьи головы.

Кто-нибудь из вас в это верит?

Нет?

Ну… павлины все равно на этой высоте не живут, как и доберман пинчеры, морские змеи и размахивающие пушками миссионеры-чикано, у которых изо рта несет кислотой.

Почему ржет и хихикает лошадь, запряженная в катафалк юриста?

Карл Сэнбрег

И в Сан-Франциско, и в Лос-Анджелесе дела у Оскара в ту мрачную пору его жизни шли не слишком хорошо. Ему, наверное, казалось, что открыт сезон охоты на всех бурых бизонов к западу от Скалистых гор.

В безопасности он чувствовал себя только на юге, на теплой чужой земле старой страны. И на сей раз он тоже сбежал в Мазатлан, чтобы не только отдохнуть, но и поразмыслить – и спланировать то, что станет его последним безумным прыжком в небо.

А еще эта выходка окажется извращением столь монументальным, что даже умиротворяющее присутствие Эбба Тайда не повлияло на мое внезапное и яростное решение, что предательской сволочи надо бы оторвать яйца пластмассовой вилкой и скормить, как жирные виноградины, павлинам.

Его последняя выходка – прямиком из «Странной истории про доктора Джекила и мистера Хайда»: Бурный Бизон превратился вдруг в бешеную гиену. И усугубил свое бешенство тем, что спрятался в дешевой утробе Мазатлана, как полусумасшедший прокаженный, окончательно рехнувшийся после очередного мучительного высыпания язв и лезвий…

Случилось это, как раз когда моей второй книге «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» оставалась неделя до выхода в печать. Мы вышли на финишную прямую, и никто, на собственном опыте этого не узнавший, не понимает, какое напряжение испытываешь, когда книга почти в типографии, но еще не там. Между мной и публикацией стояла лишь организованная в последнюю минуту атака юристов издателя, испугавшихся, что против издательства возбудят иск о клевете. Они твердили, мол, моя книга пагубная от начала и до конца, мол; она полна вопиющей клеветы, которой нет оправданий. Ни один издатель в здравом уме не станет рисковать подвергнуться кошмару заранее проигранного судебного процесса, в который, скорее всего, втянет всех нас эта книга.

Отчасти это было верно, но в остальном книга казалась безобидной шуткой, ведь все чудовищные поклепы, о которых стенали юристы, были на моего старого приятеля Оскара 3. Акосту, собрата по перу, видного лос-анджелесского адвоката и участника множества судебных разбирательств.

Среди прочего из юридического отдела писали:

«Как и требовалось, мы прочли вышеупомянутую рукопись. Наибольшие возражения у нас вызвал рассказ о юристе, который употребляет сам и предлагает на продажу запрещенные наркотики, равно как совершает уголовные деяния под действием все тех же наркотиков. Хотя по фамилии этот юрист не назван, он описан в подробностях. Соответственно, этот материал следует изъять как диффамацию.