Большая Охота

— Да, чисто математическое утроение вероятности попадания. При высокой скорострельности можно создать плотную стаю гарпунов, идущих тройками. От такой очереди не увернешься.

— Тоже дело. — Мне идея понравилась. — А на каком принципе будет реактивная составляющая? К каждому гарпуну движок цеплять?

— Сам гарпун и будет движком. Нам ведь главное наконечник разогнать. Я думаю так. Древко делаем трубчатым. Внутри реагент, который при соединении с морской водой выделяет огромное количество газа. А вот газ вступает в реакцию с материалом древка и растворяет его. В результате получаем мощную реактивную струю и постоянно укорачивающееся древко. Но укорачиваться оно будет до определенного предела, точнее, до стабилизаторов, чтобы сохранить устойчивость на траектории. И вот еще что…

Дик посмотрел на меня.

— Что? — спросил я осторожно.

— Вам их надо убивать мгновенно. Иначе взорвутся.

— Это точно, — вздохнул Борис.

— Для гарантии надо сделать наконечник широким, как штык лопаты. Тогда при попадании на большой скорости тварь перерубит надвое, под каким бы углом гарпун ни вошел. Нитрожир выльется из полости в воду. Взрыва не будет.

— Вот это совсем хорошо, — улыбнулся я. — Нам нужна возможность вести прицельный огонь на малых дистанциях.

— Будет у вас такая возможность, — усмехнулся Дик. — Пушку только надо сделать хорошую. Насчет выброса гарпуна сжатым воздухом я сказал так, для примера. На самом деле мне кажется более эффективным электромагнитный привод по принципу Гаусса.

— Это как? — не понял Борис.

— Разгон снаряда при помощи мощного магнитного поля, генерируемого соленоидом в стволе. С одной стороны способ энергоемкий, с другой можно сильно разогнать гарпун на начальном участке траектории. Кроме того электромагнитный гауссовский привод позволяет добиться гораздо большей скорострельности, потому что не требуется время на подкачку воздуха, как в случае с пневмовыбросом. Насколько я знаю, энергетическая установка у вас на корабле достаточно мощная для того, чтобы не задумываться о затратах энергии.

— На полном ходу, когда работают маршевые двигатели и носовые газовые сопла, затраты будут высокими, — не согласился я.

— Пушка будет потреблять едва пять процентов, да и то лишь при самой высокой плотности огня, — прикинул инженер.

— С этим справимся, — кивнул Борис.

— Тогда я готов приступить к разработке стрелкового комплекса в деталях. На это уйдет дня три, если подключить всю команду. Ну и дней пять на постройку пушки и ее установку.

— Годится, — сказал Борис. — Берите заказ.

Ровно через десять дней пушка была установлена на батиплане. Чтобы не резать монолитный корпус корабля, рассчитанный на чудовищное давление глубины, решено было, хотя бы временно, разместить шестиствольное орудие на мощных кронштейнах снаружи. Это снижало надежность, поскольку, теоретически, близкий взрыв достаточной силы мог свернуть пушку и полностью вывести ее из строя. Но прорезка кормовой части могла подорвать живучесть всего батиплана, что было бы намного хуже.

Целый день у заводских специалистов ушел на пристрелку. Вести реальный огонь в воздушной среде было совершенно бессмысленно, поскольку гарпунные снаряды рассчитывались исключительно на взаимодействие с водой и просто не вышли бы на траекторию без нее. Поэтому пристрелка велась виртуально, по лазерным спицам и специальным табличкам, имитирующих изменение цели на расстоянии. К вечеру все было закончено.

Глава 17 Выход

На самом деле всю неделю мы не сидели, сложа руки, а проводили тренировки с новичками, да и сами входили в норму. Часов по шесть в день мы учились работе с воздушными и кислородными аппаратами в спецальном бассейне на базе, оставшимся еще от военных. Катя и Борис были у нас инструкторами, а я у них, поначалу, старшим учеником. Но, если говорить честно, Док меня в науке дайвинга очень быстро догнал и перегнал. Он легко освоил не только штатные погружения, но и работу в критических условиях — с неисправным аппаратом, со сменой аппарата под водой, при внезапном повреждении системы дыхания. Причем отрабатывать все эти нештатные ситуации он предлагал сам. Ему было интересно. Но мне показалось, что лихорадочный блеск в глазах бывшего повара был вызван еще и другим — он просто любил рисковать. Ему нравилось, пусть в тренировочном бассейне, подвергать себя самым разным опасностям. И каждый раз, выбираясь на сушу, он заново радовался жизни.

У Ольги с погружениями не пошло сразу. Освоить аппарат она, конечно, освоила, но ей было скучно нырять в унылом однообразном бассейне с серыми железобетонными стенами. Поэтому к дальнейшему совершенствованию навыка в таких условиях она быстро потеряла интерес.

— Все равно при такой системе дыхания глубоко не нырнешь, — заявила она на одной из тренировок. — Да и вообще не понимаю, зачем нырять с аппаратом, когда есть такой корабль как у нас. Это несерьезно.