Большая пайка

— Порядок. Завтра им начнут кишки мотать. Жаль, что посмотреть не удастся.

* * *

Но, видно, до конца кишки не домотали. И теперь Гера приближался к воротам дачи, а где-то там, далеко позади, по трассе летела чудо-машина, в которой истекал кровью человек, научивший его стрелять. Чуть-чуть не дождавшийся, пока домотают кишки тем, кто прикрывал «слепых».

Осень… Темно, холодно, под ногами чавкает, шуршат опавшие с березы листья. Слышен шум поезда. Пахнет грибами, гниющими яблоками и водой. Чуть впереди виден край спускающегося к Оке обрыва. За забором, в глубине участка, чернеет громада генеральского дома. Ни души…

Гера открыл ворота, загнал «вольво» на участок и поставил в стороне, чтобы Саньке было где встать. Доставая на ходу фонарик, пошел к крыльцу. Значит, порядок такой. Открыть люк слева от крыльца. Пролезть внутрь. Отвернуть стальную полосу, прикрывающую замки. Отпереть замки. Вылезти из-под крыльца.

Поднять железную занавеску. Отпереть бронированную дверь. Отпереть вторую дверь. Открыть дверцу распределительного щита, включить свет. Потом можно будет заняться печкой. Ставни лучше не открывать — деревья уже почти голые, и свет в окнах будет видно издалека. А береженого бог бережет. Приготовить для Паши постель. Начистить картошки. Поехали.

Стоп! Надо позвонить в машину. Спасибо генералу, протянул-таки сюда телефон. Интересно, сколько стоил тогда, в начале пятидесятых, городской московский номер в ста километрах от столицы? Гера сбросил старые пальто, которыми был заботливо укутан аппарат, и набрал номер телефона в машине полковника. Никто не ответил — трубка сообщила, что аппарат абонента отключен или находится вне зоны обслуживания. Это было странно, но, поразмыслив, Гера решил, что при расстреле полковника вполне могли угодить и в телефон. Или повредить антенну. Отсутствие связи его встревожило. Интересно, успели они позвонить «папе», в Кремль? У Геры имелся какой-то номер, но уверенности, что его соединят, не было. Лучше подождать, пока приедет Саша с полковником. Там разберемся.

Гера набросал в печку загодя наколотые дрова, чиркнул спичкой. Посмотрел, как занявшийся огонь начал ерзать между поленьями. Потом вышел на веранду, набрал в котелок воды, постелил на стол газету, взял Пашину финку и принялся снимать с картофелин узкий слой кожуры. Гере нравилось приезжать сюда, он любил вечера в этом доме, особенно осенью или зимой. Когда за окнами гулял ветер и шумел лес, дом жил своей жизнью. Он скрипел, кряхтел, потрескивал дровами, под полом шуршали мыши. Эти звуки, в отличие от тех, что доносились снаружи, были родными. От них становилось тепло и спокойно. Вот и сейчас, отходя от нецельного небрежения, дом потихоньку прогревался, из комнат на веранду вытекало приятное тепло. Старое дерево, почувствовавшее приезд человека, начинало добродушно ворчать.

Бросив в котелок очередную картофелину, Гера поднял глаза к висевшему над столом зеркалу. В нем отражались закрытые наглухо окна веранды, край висящего над столом абажура и верхняя часть лестницы, ведущей на второй этаж. На этой лестнице Гера увидел человеческие ноги.

Какое-то время он сидел неподвижно, чувствуя, как по спине стекает холодный пот, и боясь пошевелиться. Потом он увидел, как ноги на лестнице очень медленно сделали несколько шагов вверх и исчезли из виду. Гера перевел взгляд на свои руки. Они тряслись, знаменитая Пашина финка ходила ходуном. Гера перевел дух, аккуратно положил финку на стол, вытер мокрые ладони о газету и сказал громко:

— Что-то не едут… Сходить, что ли, в сортир…

Он встал из-за стола и нарочито медленно сделал несколько шагов к двери в комнату. По мере того как дверь приближалась, но ничего не происходило, ужас овладевал им все сильнее, и последний метр Гера преодолел прыжком. Куда же он бросил куртку? Здесь? Нет. Где? А, вот она… Ощутив в ладони тяжесть подаренного Пашей полицейского кольта, Гера почувствовал некоторую уверенность.

Это он знает, что в доме есть чужие. А они не знают, что он знает… «Иль думал, что я думала, что думал он — я сплю», — усмехнулся Гера, хотя понимал серьезность ситуации. Интересно, сколько их? Двое? Трое? Если гости не догадываются, что он их раскрыл, можно положить одного или двух, прежде чем начнется ответная пальба.

Гера включил фонарик и быстро прошел по комнатам первого этажа. Внизу — никого. Значит, все наверху, и, возможно, на улице отирается еще несколько человек. Но те, кто на улице, неинтересны. Входную дверь он запер за собой автоматически. Черта с два кто-нибудь пролезет в этот дзот. Стоп! А как же эти, которые уже внутри? Они-то каким образом просочились через наглухо запечатанные двери?