Большая пайка

— А вдруг в течение ближайших трех дней вам — совершенно случайно — станет известно, к кому у нас претензии… Может быть, окажется, что эти люди вам знакомы. Возможно такое?

Фрэнк прикрыл глаза и зашелестел четками.

— Наверное, возможно, — продолжил Платон. — И три миллиона, и стрельба у «Балчуга», и взрыв в банке — у всего этого ноги из одного места растут. И кое-какие имена нам известны. Если в течение трех дней нам вернут наши деньги и выплатят компенсацию, мы будем считать вопрос закрытым. Если нет, то через три дня мы передаем всю информацию нашим людям в прокуратуре и МВД. Вам наши связи известны, правда ведь? Мы можем заставить этих людей работать, но не можем диктовать им, что надо делать, а что не надо. И я не исключаю, что они могут наехать не на тех. На кого угодно могут наехать, пока не выйдут на вашего знакомого грека с Кипра.

— Не понимаю я, о чем вы, — огорченно произнес Фрэнк. — Клянусь этим столом, не понимаю. Какие-то три дня… В моем бизнесе обычно год… Ну полгода…

— Три дня! — Платон поднялся, игнорируя подаваемые Ларри знаки. — Первый день начинается завтра в девять утра, в девять вечера заканчивается. До свиданья!

— Ахмету Магомедовичу большой привет передавайте при встрече, — сказал им вдогонку Фрэнк. — Его ведь сейчас нет в стране, правда?

В клуб Платон и Ларри возвращались на одной машине, но разговора не получилось. Платон искоса поглядывал на Ларри. Тот сосредоточенно молчал.

Заговорил он только в кабинете Платона, когда принесли чай и дверь плотно закрылась.

— Давай Федора Федоровича позовем, — сказал Ларри. — Надо посоветоваться.

Когда сверху спустился Федор Федорович, продремавший все это время в комнате отдыха, Ларри начал.

— Я очень волновался, — сообщил он, раскуривая сигару. — Очень. Потом я подумал и решил, что все правильно…

— Ты мне все ноги оттоптал, — пожаловался Платон.

Ларри ухмыльнулся в желтые усы и похлопал Платона по плечу.

— Надо посоветоваться, как быть дальше, — сказал он сквозь дым. — Тут такая история, Федор Федорович. Фрэнк крутит, говорит, что банк уже давно продал и вообще ни при чем. Ну, это понятно. Ему известно, что Ахмета в Москве нет, а если даже Ахмет и вернется неожиданно, то в это дело не полезет. Но про МВД и прокуратуру Фрэнк услышал и усвоил. И прекрасно понимает, что его вещевые рынки могут в два счета прикрыть на неопределенный срок. А Фрэнку это неинтересно. Если как следует покопают, могут и на поставки оружия выйти, и уж тогда он попадет на такие бабки, что не дай бог. Так что ему выгоднее всего разойтись с нами нормально.

— Какие-нибудь сроки назывались? — спросил Федор Федорович.

Ларри кивнул.

— Платон объявил ему три дня. Через три дня мы передаем все материалы нашим людям в прокуратуре. И на Октябрьскую площадь.

— А он что?

— Помотал головой. Говорит — сроки нереальные. Вот если бы год. Ну, может, полгода…

— А вы?

— А что мы? Встали и ушли. Он все понял.

— Ну что ж, — сказал Федор Федорович, — вы думаете, что они через три дня вернут деньги? Вряд ли. Надо готовиться к большой войне.

— Вот и я про это, — кивнул Ларри. — Так просто они деньги не принесут. Нам бы надо на опережение сыграть, но получится не по правилам. Если мы выйдем на прокуратуру прямо сейчас, то вроде как слово нарушим. Могут и другие проблемы возникнуть. Так что придется ждать. А они ждать не будут. И здесь надо хорошо подумать. Я больше всего за Платона опасаюсь. Слушай, может, мы отправим тебя куда-нибудь — в Швейцарию или в Киев? У меня в Киеве надежные люди есть. Или где-нибудь в шалаше поселим?

— Лучше в шалаше, — ответил Платон, о чем-то сосредоточенно размышляя. — В подмосковном Разливе. Или еще где-нибудь, чтобы поближе и связь была нормальная.

— Клуб закрываем? — полувопросительно, полуутвердительно произнес Федор Федорович.

— Угу, — кивнул Ларри. — Клуб закрываем. Центральный офис пусть работает, всем известно, что нас там не бывает. На станциях и стоянках надо усилить охрану. Я сейчас вызову директоров — пусть завтра же с утра установят прожекторы и пустят по периметру собак. Что еще?

— Кто пойдет в прокуратуру? — спросил Федор Федорович.

— Я, — ответил Платон. — Только я. Иначе все в пользу бедных.

Ларри и Федор Федорович переглянулись.

— Значит, если за три дня они вас не найдут, то останется только одна возможность, — сказал Федор Федорович, — Отловить вас по дороге в прокуратуру. Или на Октябрьскую площадь. Это трудно, но в принципе реально.

— Совершенно нереально, — твердо заявил Ларри. — Он же не идиот, чтобы в этой ситуации ехать в прокуратуру на своем «мерседесе». Понятно, что мы его отправим на «Жигулях», на «Запорожце» или, в крайнем случае, на «Газели». Даже если они и перекроют все подъезды, то что? Будут все машины останавливать и проверять?

Федор Федорович покачал головой.

— Не будут. Просто посадят по соседству снайпера. Тот дождется, когда подъедут, и пальнет.

— Снайпера? Напротив прокуратуры?