Большая пятерка для жизни. Как найти и реализовать свое предназначение

Томас обнял ее в ответ.

– И мне приятно снова оказаться здесь, Жозефина. И приятно видеть, что всё по-прежнему в хороших руках.

Жозефина закрыла за нами дверь.

– Керри просила, чтобы ты встретился с ней у кабинета, где занимаются проектом расширения, – сказала она мне. – Из-за ремонта пришлось устроить небольшой переезд. Но если пройти по коридору до новой двери в конце… Впрочем, я могу вас проводить. Это займет всего минуту.

Я покатил Томаса по короткому коридору к большой стеклянной двери. Она была обтянута коричневой пленкой, чтобы не заляпать краской и не разбить во время ремонтных работ. Когда мы были всего в паре футов от нее, она вдруг распахнулась. За дверью был большой двухъярусный холл с офисами по обеим сторонам. Весь он, от начала до конца, был заполнен людьми, и все они разразились приветствиями, смехом, аплодисментами.

Я вкатил Томаса в холл, и крики стали еще громче. А когда мы завернули за угол, они стали и вовсе оглушительными. В юности я ходил на игры «Чикаго Буллз» на старом чикагском стадионе – Майкл Джордан только-только перешел в эту команду. Когда комментатор объявлял состав команды и доходил до Джордана, в ушах аж звенело. То же самое я услышал сейчас.

Перед нами был новехонький атриум: пятиэтажный, элегантно оформленный, со стеклянным сводом и стеклянным фасадом. Растения и фонтаны делали его похожим на далекий тропический райский уголок. Точнее, делали бы похожим – если бы не тысячи людей, собравшихся внутри. И все они приветствовали Томаса. Люди выстроились вдоль красной ковровой дорожки, которая бежала от бокового входа, через который мы вошли в атриум, и заканчивалась у гигантского занавеса на другой стороне. Я поднял взгляд к галереям. На каждом были толпы радостно приветствовавших Томаса людей.

Жозефина наклонилась и снова обняла Томаса. Она улыбалась, но в глазах стояли слезы.

– Все они собрались здесь ради тебя, Томас… Когда мы бросили клич, количество просьб о разрешении присутствовать просто зашкаливало. Поначалу это были люди, которые работают в твоих компаниях или вообще когда-либо с тобой работали. Но это было только начало. Потом начали звонить жены и дети людей, которые работают с тобой. Они тоже захотели прийти. Потом все твои партнеры, поставщики, клиенты… Все люди, чью жизнь ты сделал лучше. Всего они хотели быть здесь. Все они хотели поблагодарить тебя.

Я перевел взгляд на Томаса. Впервые за все годы нашего знакомства я видел его ошеломленным. Слезы катились по его щекам, когда он узнавал друзей, клиентов и сотрудников, которые пришли, чтобы сказать ему: «Ты сделал мир лучше».

Жозефина прикоснулась к моему плечу.

– Идите дальше, – мягко сказала она и указала на красную ковровую дорожку. Когда я покатил Томаса вперед, толпа расступилась, чтобы пропустить нас. Я увидел Мэгги и Керри, стоявших перед нами на противоположной стороне атриума. Они стояли обнявшись и, как и все присутствующие, улыбались, смеялись и плакали одновременно, глядя, как мы приближаемся к ним.

Когда мы приблизились, Керри обняла Томаса.

– Мы так скучали по тебе, мой друг, – сказала она. Томас кивнул. Он хотел ответить, но голос ему не повиновался.

Мэгги наклонилась и поцеловала его.

– Я люблю тебя, – сказала она. – И у нас есть для тебя маленький сюрприз, – она протянула ему золотой плетеный шнур, прикрепленный к углу занавеса. – Это от всех нас – тебе.

Слух выхватывал отдельные голоса в общем реве толпы:

– Мы здесь ради тебя, Томас!

– Мы любим тебя, Томас!

– Спасибо тебе, Томас!

Керри положила руку на плечо Томаса.

– Давай же, открой занавес! А то сейчас все сойдут с ума от нетерпения.

Томас потянул за золотой шнур, и занавес отъехал в сторону. За ним оказалась красивая входная группа из мрамора и стекла. Над дверями была надпись:

Живи каждый день так, словно он станет частью музея твоей жизни.

Толпа взорвалась криками. Я думал, что уже невозможно кричать громче, но я ошибался. Мэгги наклонилась к Томасу.

– Ты готов?

Голос Томаса дрожал от эмоций.

– Я хочу, чтобы они вошли вместе со мной, – сказал он, указывая на толпу.

– Все? – переспросил я.

– Все.

Керри распахнула двойные двери, и я вкатил Томаса в открывшееся помещение. Керри попросила группу стоявших у самых дверей выждать пару минут, прежде чем зайти.

Перед нами была гигантская мраморная стена с резным портретом Томаса и пространной надписью. Это было то, чему учил меня Томас в морозное утро больше десяти лет назад: