Большая планета. Дилогия (Большая планета. Плавучие театры)

Спускаясь по лестнице, он задержался, чтобы снова взглянуть на Крысиный Фитиль. Сегодня труппа «Очарования Миральдры» давала комическое представление под наименованием «Пьяный рыбак и говорящий угорь», с «Балетом цветов» в качестве интерлюдии, исполненной восемью девушками-мимами в трико с многочисленными оборками; кроме того, состоялось состязание в борьбе между театральным профессионалом и местным чемпионом, а в акробатическом финале участвовали все восемь девушек, оркестр, два жонглера, три танцора-шпагоглотателя и шесть шутов-гимнастов. Программа была тщательно подготовлена в соответствии с традициями местных жителей — подобно населению большинства общин Большой Планеты, они рассматривали свое селение как единственный оазис здравомыслия в необъятном сумасшедшем доме обреченного мира. Аудитория состояла из трехсот двенадцати мужчин, женщин и детей; сбор составил более четырех тысяч унций плавниковой смолы, каковую — согласно текущему курсу, опубликованному в «Деловом вестнике» — можно было обменять в Кобле на девяносто пять железных грошей. Достаточный дневной улов — не очень много, но и не слишком мало. Завтра Замп собирался поднять якорь и дрейфовать вниз по реке — почему нет? Что было такого в верховьях Висселя, кроме нескольких забубенных поселков, настолько нищих, что их не тревожили даже кочевники-разбойники из степи Тинзит-Алá? Лантин на Стеклодувном мысу стал достаточно процветающим торговым центром, и несколько редких визитов, нанесенных туда «Миральдрой», принесли удовлетворительный доход. Тем временем, Аполлон Замп не становился моложе... Странно! Что заставило поселиться у него в голове эту совершенно не относящуюся к делу мысль? Замп еще раз обвел глазами речную гладь, спустился к себе в каюту и лег в постель.

Глава 2

Замп проснулся, когда косые лучи Федры уже позолотили дубовые доски пола каюты. Вода хлюпала под кормой, так как южный ветер поднимал рябь, бегущую против течения; якорный канат провис, судно беспокойно рыскало из стороны в сторону. Замп со стоном потянулся, выбрался из постели, дернул шнурок колокольчика, чтобы ему подали завтрак, и запахнулся в утренний халат.

Стюард Чонт расстелил белую скатерть на огромном столе из пфалакса, налил в пиалу чай и поставил под рукой, у кресла, корзинку с фруктами, после чего подал рагу из тростниковых порхунчиков в поджаристой корочке.

Неторопливо и задумчиво закусив, Замп поручил стюарду позвать боцмана Бонко — дюжего пузатого субъекта с длинными руками, короткими кривыми ногами и шишковатой лысой головой, украшенной, однако, щетинистыми черными бровями и усиками под расплющенным комковатым носом. Вежливые и уступчивые манеры Бонко никак не согласовались с его угрожающей внешностью. Помимо выполнения навигационных обязанностей, боцман подвизался в качестве корабельного борца, а также выступал в ролях палачей в драмах, требовавших изображения пыток и казней.

«Как идут дела?» — поинтересовался Замп.

«Свежий южный ветер дует прямо в лоб. Вниз по реке можно продвинуться только на буксире, то есть пришлось бы нанимать тягловый скот».

Замп недовольно покачал головой: «Береговая тропа к югу от Крысиного Фитиля — не тропа, а грязное месиво. Квэйнер уже починил ведущий вал?»

«Еще нет, капитан. Вал все еще нуждается в лощении. Кроме того, Квэйнер считает, что следует заменить сальник».

Вчера вечером, прокатившись по столу, талисман остановился на ребре! «Что ж, — решил Замп, — поднимай паруса! Если мы не можем плыть на юг, направимся на север и воспользуемся попутным ветром. Уже много лет мы не давали представления в Ювисе, в Фьюдурте и в Порт-Фитце».

«Насколько я помню, в Порт-Фитце у нас в свое время возникла небольшая проблема, — осторожно заметил Бонко. — В связи с тем, что исполнительница главной роли надела рога».

Замп крякнул: «Эти разгильдяи слишком неуступчивы в том, что касается соблюдения обычаев. Тем не менее, я не хотел бы осквернить еще какой-нибудь из их тотемов. Может быть, не следует заплывать на север дальше Ювиса. Поднимай паруса и якорь, однако».

Бонко отправился отдавать распоряжения. Через несколько минут Замп услышал, как заскрипели подъемные шкивы и затрещал якорный кабестан — огромное судно ожило под напором ветра.

Поднявшись на квартердек, Замп смотрел на удалявшийся за кормой Крысиный Фитиль. В низовьях Виссель был глубок и настолько широк, что западный берег превратился в едва заметную дымчатую полоску. Яркий солнечный свет и бодрящий ветер успокоили Зампа — зловещие опасения, вызванные ночным наблюдением за отражением, испарились, вчерашние хмельные размышления казались не более, чем воспоминанием о сновидении. Единственной существующей и возможной действительностью было настоящее: танцующие на воде блики солнечного света и ветер, приносящий гниловатый запах илистых берегов, подмытых течением, влажных тростников, ложбинника и черной ивы. Грот и фок всколыхнулись и напряглись на подтянутых гитовах; Бонко отправил дозорного на марсовую площадку. Корабль величественно рассекал речную рябь.