Большая расплата (ЛП)

— А сами вы как предпочитаете? — поинтересовалась она.

— Я хотел бы сделать это сам, если ты не возражаешь, — ответил Гамаш. — Он работал у меня и находился под моей ответственностью.

Она кивнула.

— И у вас ни единого предположения, кто мог его убить? — нажимала Лакост, переводя взгляд с одного на другого.

— Non, — отвечали оба, но когда Гамаш потянулся к дверной ручке, она остановила его.

— Но есть что-то? — произнесла она, изучающее смотря на Гамаша.

Как же отлично она знает это лицо, эти манеры. Его способность скрывать свои мысли и чувства за стеной спокойствия. Вот и сейчас. Отнюдь не выражение его лица заставило Лакост сделать паузу, скорее его предыдущие действия.

— Зачем вы остались в его комнате? — спросила она. — Почему бы не уйти, закрыв дверь, как только подтвердился факт смерти?

Жан-Ги задавал себе тот же вопрос и ждал, когда окажется с Гамашем наедине. Но Изабель успела первой, и он почувствовал одновременно гордость за нее и досаду.

Он принимал участие в ее обучении. Не слишком ли хорошо он сделал свою работу?

— Не хотел оставлять его одного. Серж ЛеДюк, может быть, и не был хорошим человеком, и уж точно не был мне другом. Но он заслуживает толику приличного отношения.

Лакост секунду изучающее смотрела на него. Подобные вещи, должна была признать она, очень характерны для Гамаша. И всё же…

— И вы полагаете, что он бы предпочел, чтобы вы видели его в подобной кондиции, вместо того, чтобы просто уйти и оставить его с миром?

Это было резкое высказывание, Изабель осознавала это. Но будь на месте Гамаша кто угодно, она все равно должна была задать этот вопрос. И получить на него ответ.

— Да, я так думаю, — просто ответил он. — И я не смотрел на его тело.

— Тогда чем же вы были заняты? — продолжала спрашивать она.

Гамаш склонил голову и пристально посмотрел на Изабель.

— Я рассматривал детали обстановки, — улыбнулся он. — Опыт никуда не денешь.

Затем улыбка его потухла, и лицо сделалось суровым.

— Ты глава убойного, и я уважаю это. Но тут коммандер я, и под этой крышей ответственность за всё и всех лежит именно на мне. Человек не просто умер, его убили. И да, я предпочитаю использовать собственный опыт. Тебе это не нравится?

— Именно так, сэр. И вам это известно. Такое непозволительно никому. И вы, как никто другой, знаете, насколько важно держать улики на месте преступления в нетронутом состоянии.

— Знаю. Поэтому ничего и не трогал. Я лишь смотрел и дышал.

Он говорил с ней резко. Не для того, чтобы поставить на место, но чтобы слегка охладить ее пыл.

— Сожалею, если мои действия вас расстроили, шеф-инспектор. Я просто пытался помочь, — тут голос его потеплел. — Ты правда думаешь, что я убил Сержа ЛеДюка?

Изабель Лакост заметно успокоилась.

— Нет, я так не думаю.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Не хотел бы я, чтобы ты висела у меня на хвосте.

— И я надеюсь, что вам известно мое уважительное отношение к вашему тут положению, коммандер. Однако у меня обязанности.

— Я знаю, Изабель. И не пытаюсь главенствовать. Но желаю принять участие в этом расследовании. И должен предупредить тебя, что созвонюсь с мэром Сент-Альфонса и сообщу ему о случившемся. А также шефу их полиции.

— Звучит разумно, — ответила она.

Бовуар весь разговор только слушал и смотрел, внимательно отмечая, что было сказано и о чём умолчали. В основном, он следил за Гамашем.

Гамаш, фактически, не дал прямого ответа на заданный вопрос. И Жан-Ги не переставал спрашивать себя, зачем Гамаш остался в комнате наедине с телом? Лакост права — опытному следователю надлежало уйти, запереть дверь и дожидаться следственной бригады.

Но Гамаш поступил по-другому.

— А сейчас, — проговорила Лакост, — Мне нужно поговорить с кадетом, обнаружившим тело.

— D’accord, — ответил коммандер Гамаш, и отпер дверь в свои апартаменты.

* * *

Натэниел робко сидел на краешке дивана, нервно отвечая на вопросы. Казалось, чем дольше длился разговор, тем взволнованнее становился юноша, независимо от того, какие это были вопросы и насколько мягко они задавались. Хотя, надо отметить, допрос начался не очень удачно.

— Ваше имя?

— Натаниэль Смит.

Он сказал это на французский манер, хотя было очевидно, что имя английское и сам он англичанин.

— Натэниел Смит? — поправила его Изабель Лакост, вернув имени английское звучание.

Натэниел покраснел, рыжие волосы и светлая кожа сделали румянец еще более ярким.

Мы имеем дело с юношей, отчаянно жаждущим сойти за своего, за квебекца, решила Лакост. В то время как цвет волос и румянец выдают его с головой. И хотя нельзя было сказать, что он соврал сразу, прямо с порога, однако он пытался ввести их в заблуждение. Пытался выдать себя за кого-то, кем не является.

Это маленькая, но красноречивая деталь. Шеф-инспектор Лакос по опыту знала, убийства иногда вытекают из крохотных, зачастую незаметных вещей. Убийства почти никогда не становились следствием каких-то грандиозных событий, скорее они случались как результат накопления критической массы мелких обид, пренебрежения и лжи. Шрамов. До поры, пока рана не делалась смертельной.