Большая расплата

Она глянула на Жака, прежде чем принять от Оливье кружку горячего густого шоколада, увенчанную взбитыми сливками. — Merci.

Слегка оробевший от её вежливости, Оливье улыбнулся:

— De rien.

— И в итоге, всё, что вы нашли — пара вёдер с кленовым сиропом, — Жак протянул свою пустую кружку Оливье, тот принял её и удалился. — Отличная работа.

— С кленовым соком, — поправил его Натэниел.

Хуэйфэнь ранее наблюдала разговор между молодыми кадетами и старой поэтессой, и хотя не слышала, о чём говорилось, заметила, сколько внимания беседе уделила сумасшедшая старуха.

Уж точно, они обнаружили что-то большее, чем сок.

— Что вы нашли? — спросила она.

— Что тебе за дело? — спросила Амелия.

— Что нам за дело? — переспросила Хуэйфэнь. — Нас там, может быть, и не было, но работаем мы все вместе.

 -Нет, не вместе, — сказал Натэниел. — Вы чуть не бросили меня на дороге. Сели в машину и готовы были уехать.

— Ничего подобного, — возразил Жак. — Я завёл мотор только для прогрева печки, и чтобы поторопить тебя.

— Я не просто там торчал, я искал Стропила-для-Кровли, а ты сдался, ленивое говно.

— Ты мелкий кусок дерьма! — Жак дернулся в сторону Натэниела, тот отклонился. Но Хуэйфэнь удержала Жака, взяв его за руку.

Амелия уловила едва заметный жест, и не в первый раз задалась вопросом — какую власть имеет эта миниатюрная женщина над этим крупным мужчиной. И не впервые подумала, какое влияние та оказывает на Жака.

Хуэйфэнь способна остановить его, но способна ли она побудить его к действию?

— Ты просто боишься сознаться, что был неправ, — сказала Амелия.

— Я ничего не боюсь, — зыркнул Жак на Амелию. — Сколько раз мне это доказывать?

— О, сейчас-то ты боишься, — тихо сказала Хуэйфэнь. — И раньше боялся. Как и все мы.

Дружеский смех и тепло бистро расстворились, когда четверо юных кадетов уставились друг на друга.

Потом хлопнула входная дверь, и все четверо вернулись к реальности — коммандер Гамаш и заместитель комиссара Желина вошли в бистро.

Потопали ногами, стряхнули снег с пальто, похлопали шапками о коленки. То была своеобразная квебекская джига, впитываемая с молоком матери.

Снегопад с наступлением ночи превратился в снег с дождём, и теперь стучал в окна бистро, скапливаясь сугробами на рамах переплётчатых окон.

Гамаш снял промокшее пальто, и, повесив его на вешалку у двери, огляделся, потёр руку об руку, чтобы согреться и впитать тепло от двух каминов, весело потрескивавших поленьями на противоположных концах бистро. В зале было на удивление много народа, для такой отвратительной ночи. Однако не хватало кое-кого из завсегдатаев.

Рейн-Мари, Клара, Мирна, Рут и Габри остались дома у Гамашей, возле гудящего в камине огня. Они пили красное вино и просматривали содержимое многочисленных коробок, обнаруженных ими в подвале Королевского канадского Легиона.

— Смотрите, — Клара держала фотографию. — Это мой дом, с задней стороны.

Она показала фото двух юношей в обмотках от колен до лодыжек. Униформа их была слишком тесной, а улыбки, как видела Клара, достаточно широкие.

Мальчишки стояли на деревенском лугу, а между ними — женщина фермерского вида в своём лучшем воскресном платье, неловкая, застенчивая и исполненная гордости, что по обе стороны от неё крепкие сыновья, обнимающие её за мягкие плечи.

— Посмотрите на сосны, — сказал Габри. — Они размером с этих мальчишек.

Направляясь к дому Гамашей, они как раз проходили мимо этих сосен, возвышающихся теперь над деревней. Крепких, стройных и всё еще подрастающих.

— Я думала, этим деревьям несколько сотен лет, — сказала Мирна. — Как Рут.

— Они и так там сотни лет, — сказала Рут. — Эти три сосны вроде как всегда росли на деревенском лугу.

Поэтесса говорила с такой уверенностью, что Мирна готова была поверить — Рут действительно несколько сотен лет. Укоренилась и промариновалась, как старая репа.

— Может те первые погибли, — предположила Клара. — Является ли кто-нибудь из мальчишек на этом фото тем, кто изображен на витраже?

Клара передала фото по кругу.

— Сложно сказать, — начала Мирна. — Точно не центральный мальчик, но двое других изображены в профиль.

— Есть там имена? — спросил Габри.

Рут перевернула фотографию.

— Джо и Норм Валуа, — прочла она.

Друзья взглянули на неё — свою энциклопедию потерь.

Рут кивнула.

— Там, в списке на стене есть ещё третий Валуа. Пьер. Наверное, ещё один брат.

— Ох, великий Боже, — выдохнула Рейн-Мари, и отвернулась от изображения, чтобы не встречаться взглядом с глазами мадам Валуа.

— Я подумал, может быть, Пьер делал это фото, — предположил Габри. — А может, то был их отец.

Клара забрала фотографию. Пьер был младшим братом или старшим? Может, он присоединился к братьям позже? Или уже был там? Встретились ли они перед гибелью? Большинство юношей попали в один и тот же полк, и наверняка в одну и ту же часть. И сгинули в одной и той же битве.

Ипр, Вими, Фландрия, Сомма, Пашендейл. Такие известные сейчас названия были совершенно незнакомы тем трём мальчишкам на фото.