Большая расплата

После беседы с Шарпантье — основным протеже Мишеля Бребёфа, и, возможно, его самым большим наставническим достижением — он сразу направился сюда.

— Я не ждал именно тебя, но вместе с тем, я не удивлён, — ответил Бребёф, жестом приглашая Гамаша сесть.

Арман Гамаш быстро оглядел комнату, внимательно рассматривая детали. За то время, что Бребёф прожил в Академии, Арман ни разу у него не был.

Его удивило, как много тут знакомых ему вещей. Фото семьи в рамке. Пара картин, когда-то висевших в доме Бребёфов.

Мишель захватил сюда и своё любимое кресло. Которое и предложил Гамашу. Гамаш сел, Бребёф уселся напротив.

— Что я могу для тебя сделать, Арман?

— Ты должен был догадаться, что я обо всём узнаю.

— Ах, — Бребёф вздохнул. — Вот ты о чём.

Он заставил себя улыбнуться, улыбка вышла тоскливой. Стал разглядывать гостя.

— Возможно, я всегда недооценивал тебя, Арман. Я любил тебя и восхищался тобой, но в то же время, я всегда воспринимал тебя как мальчишку. Смешно, правда? После всего, через что мы прошли. Я видел, как ты едешь в Кембридж, как женишься, как становишься отцом, потом старшим офицером Сюртэ, и всё равно, где-то в глубине души всегда думал о тебе, как о мальчике, потерявшем родителей. О мальчике, которого мне нужно защищать.

— Ты давным-давно предал меня, Мишель. По твоей вине меня чуть не убили.

— Я не желал этого.

— Правда? Преподаватель тактики никогда не подозревал о подобном исходе?

— То была ошибка, — сознался Бребёф.

— А убийство ЛеДюка тоже ошибка?

Бребёф, не отрывая глаз от Армана, медленно покачал головой.

— Non. Убийство преднамеренно. Я знал, что дойдёт до убийства, с первого дня своего тут появления. Тогда я обнаружил две вещи.

— Oui?

Гамаш понимал, что с ним играют, его ведут. Ведут или сбивают с пути, как сказал бы Шарпантье. Но узнать он должен.

— Серж ЛеДюк был глупцом, — сказал Бребёф. — Человеком, которым управляло испорченное эго. Но, в то же время, человеком он был влиятельным, надо отдать ему должное. Харизматичная личность. Глупость в сочетании с силой. Опасное сочетание, мы столько раз в этом убеждались, да, Арман? Особенно когда дело касается юных и ранимых. Он бы мог стать предводителем секты, если бы не попал в Сюртэ, а закончил тут, в Академии. Да, фактически, он и превратил Академию в своего рода секту?

Гамаш слушал, но никак не выражал согласия или несогласия. Внимательно слушал Бребёфа, он тратил большую часть своей воли на то, чтобы не поддаваться его влиянию.

— После той первой вечеринки в твоих комнатах, Серж ЛеДюк решил сделаться моим лучшим другом. Дружба, основанная на ненависти к тебе. Он решил, что у нас с ним это общее. Он понятия не имел о глубине моих к тебе чувств.

Мишель Бребёф смотрел на Армана с неприкрытой нежностью.

Но что же, спросил себя Арман, эта нежность собой прикрывает? Что там, в тех глубинах, скрывается, треща хвостом, как гремучая змея?

— И, при этом, ты кучу времени проводил в обществе ЛеДюка. Объяснял это одиночеством.

— Отчасти так и было, — сознался Бребёф. — И, может быть, меня привлекало его откровенное мною восхищение — то, чего я не видел ни от кого долгое время.

На лице Бребёфа появилась такая знакомая Гамашу озорная улыбка. Этого человека он знал дольше, чем кого бы то ни было на земле. Этого человека, этого мальчишку, он любил несколько десятков лет.

И, несмотря на всё, что потом случилось, он по-прежнему чувствовал эту связь. Словно Мишель внедрился в ДНК Армана. Их совместное детство вплавилось в память Гамаша. Потери, но тут же и смех, и веселье, вопиющая свобода, дружба. Дружба. Дружба. Они были братьями по оружию, штурмующими замок.

Теперь он смотрел на знакомую улыбку и готов был заплакать.

— Что же произошло, Мишель?

— В тот же вечер он пригласил меня к себе. Мы как следует выпили, и ЛеДюк достал свой револьвер.

Вообще-то Арман спрашивал Мишеля об их дружбе. О том, где, когда и как Мишель свернул с пути. И упал со стен бастиона в темноту.

Но получил он совершено другой ответ.

— Он поведал мне, для чего ему нужен пистолет, — сказал Мишель. — Я совершил много такого, за что мне стыдно. Много такого, что не может и не должно прощаться. Но то, о чём мне в ту ночь рассказал ЛеДюк, повергло в шок и вызвало отвращение даже у меня.

Взгляд Бребёфа поплыл мимо Гамаша и остановился на входной двери. Глаза его зацепились за что-то, и Мишель внезапно улыбнулся, словно был чем-то приятно удивлен. Он показал туда рукой.

Арман, сам не желая того, невольно повернулся, следуя жесту.

Там, прямо над дверью, висела маленькая рамка. Внутри неё находилось то, что напоминало стилизованную красную розу. Но таковой не являлось.

Гамаш тут же узнал предмет. Он сам вручил его Мишелю много лет назад.

Отдал то, что когда-то было для Армана самым драгоценным сокровищем.

Носовой платочек. Рождественский подарок мамы отцу.