Большая расплата

Странно, но английский этой женщина Лакост понимала отлично. Возможно, эта её манера говорить обрывочно была близка к срединно-атлантическому акценту, к которому Лакост привыкла в Канаде.

— Пусть останется английский, — решила Лакост. — Хочу отправить вам фото. Фотографию револьвера.

Она нажала кнопку «Отправить».

— Я её уже видела. Ваш коллега прислал мне её утром, — сказала Элизабет Колдбрук. — Ой, погодите секунду. Это не совсем та фотография. Что это?

— Это кусочек витражного окна.

Лакост отправила ещё одно фото и расслышала щелчок — мадам Колдбрук открыла файл.

— Вижу. Мемориальное окно. Поразительное изображение.

— Oui. Пистолет в руках солдата, можете определить его марку?

— Могу. Определенно один из наших. Отличается стилем. Это МакДермот, 45 калибр. Их выдавали большинству служащих британских экспедиционных сил в первую мировую войну.

— Это канадский солдат.

— Предположу, что многим из них тоже выдавали именно этот револьвер. Как минимум, офицерам. Этот мальчик так юн.

Обе женщины, обе матери, смотрели на мальчишку с ружьем, револьвером, испугом, решимостью и великодушием в глазах.

— Это та же марка, но не та же модель, которую использовали в вашем случае, — заметила мадам Колдбрук. — Ваш револьвер новой модели. Продан несколько лет назад.

— Да, я понимаю.

— Думаете, есть какая-то связь между убитым мужчиной и солдатом первой мировой?

— Мы пока только собираем информацию.

— Понятно. Что ж, если ничем больше не могу помочь…

— Merci. Ой, есть ещё один небольшой вопрос. Просто подумала, как написать ваше имя в отчёте — Элизабет Колдбрук, или Клэртон, или Колдбрук-Клэртон?

— Элизабет Колдбрук будет правильно.

— Но в письме вы подписались как Колдбрук-Клэртон. И я заметила, что «Клэртон» выделено другом шрифтом. У вас была причина так поступить?

— Это ошибка.

Шеф-инспектор Лакост отметила для себя это заявление. Как кто-то может ошибиться в написании собственного имени? Можно опечататься. Её лучшая подруга однажды, сильно нервничая, подписала первые водительские права именем Лузи вместо Луиз. Эта ошибка преследовала её ещё долго, дольше, чем закончился срок водительской лицензии, потому что друзья постоянно подшучивали над ней каждый раз во время совместных выпивок.

Возможно, мадам Колдбрук вышла замуж, а недавно развелась. И вернула себе девичью фамилию. Это объяснило бы исчезновение дефиса и ошибку. И ее настороженный тон, когда она отвечала на этот вопрос.

— Спасибо, что уделили мне внимание, — сказала Лакост.

— Надеюсь, вы во всём разберетесь, — произнесла мадам Колдбрук, прежде чем повесила трубку.

Изабель нажала кнопку отбоя, у неё осталось чувство неудовлетворенности разговором. Мадам Колдбрук была вежлива и предупредительна, с готовностью делилась информацией. Но что-то не сходилось.

И только когда они с Бовуаром вечером ехали в Три Сосны, до неё дошло.

Если бы мадам Колдбрук хоть однажды использовала фамилию мужа, особенно через дефис, тогда наверняка секретарь знала бы об этом.

— Если только секретарь там не новенькая, — предположил Жан-Ги, когда Изабель подняла эту тему. — Я говорил с какой-то очень юной.

— Именно.

Было только начало седьмого вечера, а солнце уже коснулось горизонта. Когда они свернули с автотрассы на проселочную дорогу, Бовуар снова заговорил:

— Ты все еще не уверена?

— Если они разошлись или развелись так недавно, что она все ещё по ошибке подписывается его именем, тогда секретарь должна была только-только начать у них работу. Эта же молода, но явно опытна.

— Откуда ты знаешь? Неужели ты разобрала слова, которые она произносила?

— Я судила по интонации, — полушутливым тоном заметила Лакост.

— Не пойму, что в этом такого важного? — сказал Бовуар. — В том, какое имя она использует. Или что важного в марке пистолета, в карте, в этом витраже?

— Я тоже не вполне понимаю, — созналась Лакост. — Да оно и не было бы важно, если бы не одна вещь.

— Серж ЛеДюк хранил копию карты в прикроватной тумбочке.

— А у солдатика карта в сумке.

— И оба умерли насильственной смертью, — добавил Бовуар. — Но не из-за карты.

— По крайней мере, не мальчик, — согласилась Лакост. — Но зачем же ЛеДюку карта, и почему он держал её при себе? Хранил не в столе, не в офисе, а в прикроватной тумбочке. Вот что ты хранишь в ящике прикроватной тумбочки?

— Это мое личное дело.

— Дай угадаю, — Лакост на мгновение задумалась. — Пачку мятных конфет. Несколько очень старых презервативов, потому что тебе просто лень их выкинуть. Нет, погоди! Ты их хранишь, потому что они напоминают тебе бурную юнасссь.

— Что за «юнасссь»? — выговорил он, и она рассмеялась их обычной шутке с цитатой из «Моего кузена Винни».

— Окей, что же ещё может быть в твоей прикроватной тумбочке? Несколько брошюр из Анонимных Алкоголиков и фотка тебя с Анни. Нееет! УЗИ-снимок ребенка. Чтобы просыпаясь посреди ночи, и страдая от бессонницы, ты мог на него смотреть.

Жан-Ги молчал и смотрел на дорогу. Это означало, что Изабель хорошо «порылась» в его тумбочке и была права начет её содержимого.

— Моя очередь, — сказал он. — А у тебяяяя…